Один на миллион

Когда Виктор вернулся в тюремный блок, бойцы уже стаскивали трупы демовцев в одну камеру, а своих упаковывали в пластик и поднимали лифтом наверх, где их принимала бригадная медслужба. Только потом начали открывать двери, и синюшно-бледные заложники стали потихоньку выбираться из камер. Кто-то плакал в истерике, кому-то оказывали первую помощь, кто-то пил предложенную бойцами водку. И только одна маленькая трехлетняя девочка все ходила среди людей и что-то спрашивала. И как по волшебству глаза взрослых становились из радостных тоскливо-печальными. Они что-то пытались объяснить, но девочка все шла дальше, провожаемая сочувственными взглядами. Наконец она остановилась возле обессиленно сидящего у стены пилота.

– А где моя мама?

Пилот поднял голову в большом серебристом шлеме и склонил влево, словно пытаясь что-то понять.

– Ты не знаешь, где моя мама?

Вокруг уже собралось около двух десятков людей – и солдат, и бывших заложников, сжимающих в бессильной ярости кулаки. Кто-то уже успел рассказать, что маму маленькой Верочки расстреляли в назидание остальным за предпринятую частью группы попытку диверсии.

Путаясь трясущимися руками в застежках шлема, пилот отсоединил манжету и сдернул шлем с головы, выплеснув на плечи волну серебристо-белых волос. Огромные миндалевидные глаза, каких не бывает у человека, словно мерцали неземным светом. Тисса ком Равой встала на колени перед девочкой:

– Найо ем сато. Камо лайа, Лайа сем нао.

– Ну где ты так долго! – Девочка шагнула вперед и, обняв алатку, устроилась головой на ее плече, не обращая внимания на обожженный и покореженный пластик.

– Сеа. Наро кон та. Каса ком лайа. – Алатка гладила девочку по голове, а из глаз ее сплошным потоком лились слезы. – Карао сен тами. Он кано де сато лайа.

– А он большой?

– Ганао. – Пилот кивнула. – Ен сана ким тарсо. Ром танао сайа имквано.

– Такой огромный? А мы там не заблудимся?

– На харо. Рам твани ем квато, сани еллсао радо.

– Настоящие феи! – Девочка на мгновение покинула такое уютное плечо и посмотрела Тиссе в глаза. – А почему ты плачешь? – Девочка начала вытирать ручками слезы, оставляя на мраморно-белой коже алатки грязные полосы.

– Айнаро ем саати лайа. – Тисса улыбнулась и, поймав губами маленькую ладошку, несколько раз торопливо поцеловала ее.

– Не плачь. Я ведь с тобой.

Пробившийся сквозь толпу мужчина осторожно коснулся плеча алатки:

– Уважаемая, я должен забрать ребенка. Малышке требуется психологическое кондиционирование и…

– Мы ее заберем, – раздался сбоку женский голос. – Галя была моей подругой…

Пилотесса, уловив в словах человека угрозу, поднесла шлем к уху и сдвинула ползунок транслятора, прослушивая последние реплики. Не выпуская малышку из рук, одним текучим движением она встала и коротко, с поворотом пробила коленом в грудь мужчине. Затем, поймав пытающегося сползти по стене человека за горло, стала мерно его бить головой о стену.

– Каран хани гемм ирон. Карам хани! Гемм хани! – Звонкий голос ее, казалось, отдавался эхом по всей станции.

– Мама, да отпусти ты дядю. Никто меня не заберет. Отпущенный дядя рухнул как раз в момент появления очередного действующего лица. Командующий эскадрильей штурмовиков «Хана», которого никто до сих пор не видел живьем, несколько секунд смотрел на девочку и, прошипев нечто похожее на «пи…ец маскировке», обернулся. Найдя глазами одного из солдат, произнес сухим, обезличенным динамиком шлема голосом:

– Мне нужно видеть вашего командира.

– Так вот он. – Десантник кивнул в сторону человека, одетого в нестандартно-большой бронескаф.

Алат поднял забрало шлема и молодцевато отдал честь.

– Командир эскадрильи подполковник Сарри эм Эват.

– Капитан Иванов, – ответил на приветствие Виктор и осторожно пожал протянутую руку.

– Мы можем поговорить?

– Да не вопрос.

Отойдя в сторону, алат снял шлем и, не обращая внимания на удивленные глаза собеседника, спросил:

– Давно в войсках?

– Да уж, наверное, лет тридцать. Или сорок. Не считал как-то. – Виктор пожал могучими плечами.

– Тисса потеряла дочку десять лет назад. Это было на Кэрсу. Ваши ребята их освобождали, но часть заложников таннухи успели расстрелять. – Сарри говорил неторопливо, словно доказывая что-то, а его собеседник слушал, не отрывая взгляда от алатки.

– Когда у нас закончилась война, она все металась по подразделениям, словно надеясь поймать свою смерть, но тут прошел слух о возможности поквитаться с таннухами окончательно. Я не мог ей отказать. Можно как-то устроить, чтобы их не разлучали? Хоть первое время?

– Посмотри. – Виктор кивнул на оживленно переговаривающуюся о чем-то пару. – Возможно, для них эта встреча – единственный шанс не лишиться разума и обрести друг друга. Ну кто их разлучит? Если надо, я до самого императора дойду, но вопрос решу. Девка-то твоя вообще огонь. С парнями вместе шла. Пулям не кланялась. Да за нее мои любому отнимальщику пасть порвут.

– Я рад, что вы меня поняли.