Один на стене. История человека, который не боится смерти

Одно из моих любимых состояний в соло – это то, как исчезает боль. Четыре предыдущих долгих дня лазанья и чистки износили мои пальцы рук и ног. Теперь же, подтягиваясь на нескольких первых зацепах, я не чувствовал и следа боли. Каждый край казался совершенным и шероховатым. Каждое заклинивание пальцев в трещине ощущалось крепким, как поставленная закладка. Ноги в трещинах, которые еще вчера ужасно болели, сейчас стояли твердо, как скала. Зацепка за зацепкой я прокладывал свой путь наверх по стене плавно и совершенно.

Ключ маршрута показался на верхней части второго питча, может быть, в 75 метрах над землей. Это была стандартная последовательность движений, включающая в себя подтягивания в противоположную сторону с маленькими и скользкими зацепами под ноги. Я нашел небольшой карман под два пальца чуть в стороне, который казался несколько безопаснее. Пока я опускал руки в магнезию, чувствовал, что начинаю немного нервничать. Может быть, это была просто взволнованность. Может, усилилась внимательность. Трудно распознать, что это было за чувство, но я определенно чувствовал себя живым. Я знал, что это единственное место на маршруте, где я должен полностью выложиться. Именно это я и сделал, выполнив последовательность точно так, как было нужно.

После того как я немного успокоился из-за пережимания зацепов, я знал, что пройду маршрут, хотя вверху оставалось еще 13 питчей.

Второй ключ начинается на пятом питче, на высоте около 180 метров. Питч заканчивается на огромной полке, где можно остановиться и перевести дух. На ключе я держался на стене только за счет небольшого острого известнякового подхвата над головой. Доверяя крошечной зацепке на трение под левую ногу, я поднял правую почти на уровень талии. С нее приподнялся вверх, чтобы достичь левой рукой отдаленной хапалы.

Это была отнюдь не самая сложная последовательность на маршруте, но суровая простота того движения осталась со мной надолго. Для меня соло в своем самом прекрасном аспекте – практически не касаться стены, достигая единения с воздухом вокруг. В нем заключается особая чистота движения, которую нельзя достичь, лазая с веревкой и снаряжением. При всей моей любви к простоте, не всегда выходит достичь такого положения. Здесь, на Sendero, все сплелось воедино – идеальное сочетание эстетики и сложности. Достаточно трудное лазанье, требующее полной концентрации и самоотдачи на протяжении всей силовой трассы, которая длинной прямой линией идет вверх по самой большой стене массива.

Я легко долез с этого места до самого верха, с каждым шагом доверяя ногам все больше. Я использовал новые последовательности движений на нескольких питчах, доверяя себе и стараясь найти самый легкий путь через, казалось бы, совсем пустые участки известняковой скалы. Я снял скальники, достигнув полки на половине пути маршрута. Дал пальцам отдохнуть после сотни метров техничного лазанья по лежачке. Я сделал это снова, когда пролез еще пять питчей. В конечном счете я получил именно тот опыт, который искал. Я находился на маленькой точке посреди огромной равнодушной стены, но за эти два часа я попробовал на вкус совершенство.

* * *

В следующие два дня мы пролезли маршрут еще раз и повторно сняли различные питчи. Снова возвращаться на маршрут только для того, чтобы попозировать, – угнетающее ощущение. Триумф самого достижения теряется среди этой мишуры. Я то одевал, то снимал страховочную систему на полках, пролезал разные участки для камеры и вщелкивался в шлямбуры между подходами. Я пытался напомнить себе, что не имел бы возможности подняться на такую стену, не проделав определенную работу. По крайней мере, я хорошо проводил время с друзьями.

С самого начала нашей поездки Седар хотел пролезть редпоинт на Sendero, то есть пролезть лидером в свободном стиле на веревке, но без срывов. Я был просто обязан подстраховать своего друга на этом подъеме. Проблема была в том, что наши обратные билеты были забронированы на следующее утро. У нас еще оставался вечер 16 января на попытку ночью пройти маршрут.

Поднялась полная луна, бросая бледное свечение на всю стену, как раз когда Седар начал лезть первую веревку. Было что-то пугающе спокойное в этом лунном свете. Я выключил налобный фонарь и выдавал веревку в темноте, размышляя о прошедшей неделе. Стоило ли оно того? Что мы сделали на самом деле?

В течение первых пяти питчей Седар размеренно продвигался вверх по стене. Тишину нарушало только редкое: «Самостраховка. Вщелкнул веревку!» Теперь моя задача заключалась в том, чтобы подняться по веревке, которую он фиксировал на шлямбуре, так быстро, как я только мог. Таким образом Седар мог сохранить силы, иначе ему пришлось бы тратить их на страховку и мороку с веревкой. Я старался пролезть по веревке каждый питч за четыре минуты ровно.