Один против Абвера

Алексей скорчился под выступающим цоколем в шаге от крыльца, оценивал обстановку. Часовой, очевидно, был, но находился внутри помещения. Все оперативники успели проскочить. Посреди двора выделялось неподвижное распростертое тело. Не повезло Максимке.

— Командир, ты жив? — прошипел из-за крыльца Черкасов.

— Жив, — отозвался Саблин. — А вы там как?

— Да бывало и лучше, — прокряхтел Хомчик. — Будешь смеяться, командир, я уже третьи очки за сутки расквасил. Не вижу снова ни черта.

— Пошли, — скомандовал капитан, взлетая на крыльцо.

Он пнул по двери, не сомневаясь, что высадит ее с первой попытки. Она распахнулась. Алексей швырнул в темень гранату, отпрянул к стене. Главное, чтобы противник не занялся тем же. Качнулся крестьянский дом, посыпалась штукатурка со стен.

Зажженный фонарь в левую руку, прижать к цевью. Выбора нет, только штурм!

Капитан ринулся в пороховую гарь, стреляя из автомата, споткнулся о порожек, но не упал, перепрыгнул. Он повалился боком, на плечо, чтобы ничего не сломать, ударил веером, разбрызгивая пули, как сеятель зерна.

В помещении никого не оказалось, хотя стреляли именно отсюда. К двери справа уже спешил Черкасов, вытаскивая гранату. Он распахнул ее, рухнул на колени. Сказалась привычка. Куда лучше пуля над головой, чем в нее. Старший лейтенант забросил внутрь гранату, захлопнул дверь и покатился к Алексею.

Дом снова подпрыгнул, обрушилась часть стены вне пределов видимости.

«Где все? Не идем ли мы дружным маршем в засаду?» — подумал Алексей и увидел еще один силуэт.

Хомчик, пригнувшись, просочился в зал, заскользил в третий свободный угол.

Но в доме кто-то был. За перегородкой послышался топот, раздался сдавленный крик.

Алексей ввалился в соседнюю комнату, где еще плавали густые пороховые ароматы. Вряд ли здесь обретался кто-то живой.

Слева еще одна дверь. Последняя граната, изысканная Хомчиком, покатилась по полу, рванула, но стены держались.

В клубах дыма обрисовался длинный коридор с дверью в конце. Офицеры влетели туда, прижались к стене, стали пробираться вперед. Отчаянный треск раздался за спиной, посыпалась штукатурка, с каким-то утробным грохотом обвалилась часть стены. Черкасов машинально подался назад, попытался отворить дверь, сквозь которую они только прошли, но не вышло. Створка уперлась в груду досок и кирпичей. Теперь только вперед!

Через три шага ударила раскатистая очередь. Дальняя дверь была приоткрыта, стреляли оттуда. Отбитая штукатурка посыпалась с потолка.

Алексей попятился, высадил в проем остатки магазина. Что там? Явно еще не улица. Небольшой входной тамбур? Веранда с видом на задний двор?

Полоснула вторая очередь. Офицерам пришлось податься назад. Они толкали дверь, но она не открывалась. А гранаты у них кончились.

— Обидно, да? — прозвучал за проемом насмешливый голос.

Потом этот человек что-то бросил на немецком. Засмеялись двое мужчин, находившихся рядом с ним.

Алексей затаил дыхание. Погасли фонари, стало темно и неуютно. Мурашки побежали по коже капитана. Это была та самая западня, о которой настойчиво вещала его интуиция.

— Что делать, командир? — глухо прошептал Хомчик.

— Молчишь, Алексей Егорович? — поинтересовался Рожнов на идеальном русском языке. — Нечего сказать? Тебе с друзьями и бежать-то, как я погляжу, некуда.

— Добрый вечер, Алексей Константинович, — отозвался Саблин, прикладывая усилия, чтобы голос не дрожал. — Не спится?

— Ты нас совсем за дураков держишь, Саблин, — посетовал собеседник. — Засек я тебя в замке, вспомнил, кто ты такой. Да и ты меня признал. Я понимал, что не угомонишься ты, будешь землю рыть, преследовать. Забудь это имя — Алексей Константинович. Много с тех пор воды утекло. Перед тобой капитан германской разведки Ганс Лютер Венцель, уроженец города Дюссельдорф, что в земле Северный Рейн-Вестфалия. Капитан Рожнов, майор Слюняев, капитан Дыроконь. Была у меня и такая фамилия, представляешь? — Немец непринужденно засмеялся. — Все это так, временное явление. Ты понимаешь. Я прошел с ними немалый боевой путь, так сказать. Но завязал я с этой порочной практикой, вот уже почти полгода просто гауптман Венцель. Молчишь, капитан?

— А что сказать-то? — проворчал Саблин.

Положение создалось не просто критическое — ужасное.

— Сказать нечего, — согласился Венцель. — Это все, Саблин. Вы сами себя загнали в западню. Мои люди не пострадали, все рядом. Господин полковник передает тебе пламенный привет. Проем под прицелом, милости просим. Выходите по одному, бросайте оружие. В противном случае мы подкинем вам гранату.

— Зачем нам выходить? — буркнул Алексей.

— Ну, дело хозяйское. Просто хотел в глаза твои честные взглянуть.

— Командир, сейчас граната влетит, — прошептал Хомчик. — Ногами к взрыву ложимся, будет хоть какой-то шанс.

— Войдут и добьют, — буркнул Черкасов. — Прорываться надо, командир. Двоих положат, третий успеет сделать пару выстрелов, зацепит кого-нибудь.

Алексею не нравились эти варианты. Надо зубы немцам заговорить, а там посмотрим.

— У тебя, по-видимому, зрение улучшилось, герр гауптман? — спросил он.