Один Рё и два Бу

Хоть я всего только женщина, — заговорила она, — и моя похвала немногого стоит, должны вы признать, братец, что Токуити усердно трудится и во всех делах у него самые лучшие намерения. Почему бы ребенку не развлечься немного, и это будет заслуженная награда. К тому же, естественно, что, надеясь стать со временем кукольным мастером, хотел бы он увидеть, как эти куклы разыгрывают различные чувства. А также следует добавить, что, если вы возьмете Токуити с собой, не придется вам зря тратить деньги, нанимая носильщика, а сможете вы, уложив кукол на тачку, довезти их до места.

Хорошо, — сказал Хироси. — Я согласен, согласен.

Токуити скорей побежал переодеться в теплый халат…

Пока Хироси и Дзюромару развертывали и разглядывали кукол, Токуити чинно стоял за спиной Хироси, ни звуком, ни движением не выдавая своего нетерпения, но только сверлил глазами затылок Хироси и мысленно настойчиво повторял:

«Ну оглянись, ну оглянись, ну скоро ли?»

Наконец Хироси обернулся и, увидев отчаянное выражение его лица, обратился к Дзюромару со ело вами:

Этот мой мальчик никогда еще не видел, как представляют куклы, и очень хотел бы посмотреть их игру.

Конечно, пусть посмотрит, — любезно ответил Дзюромару. — Сегодня мы показываем печальную историю двух влюбленных — девушки Охацу, проданной хозяину чайного дома, и Токубэя, бедного приказчика, у которого обманом выманили деньги, так что не осталось у него средств выкупить возлюбленную. Решают они тайно убежать вдвоем. Пьеса уже началась, но самое интересное впереди.

Тут он объяснил Токуити, как пройти в зрительный зал, а сам снова занялся куклами. Так как Токуити еще никогда не бывал за кулисами театра, то не пошел прямо, как было ему указано, а, очутившись в коридоре, заглянул в первую дверь и увидел, что там какой-то старичок причесывает куклу, красиво укладывая волосы, перехватывает их на макушке полоской золотой бумаги и вкалывает в них богатые парные гребни.

Токуити прикрыл дверь и заглянул в следующую.

Здесь были прислонены к стене куклы, ожидающие выхода. Казались они вялыми и безжизненными. У одной голова была опущена на грудь, у другой склонилась вбок, что придавало ей опасливое и подозрительное выражение. Около кукол сидел на страже маленький мальчик. Увидев Токуити, он вскочил, и глазенки у него сердито сверкнули. Токуити отступил и поскорее задвинул дверь. Теперь он очутился перед занавеской, пальцем отвел ее немного в сторону и увидел сцену театра, но не прямо перед собой, как зрители из зала, а сзади, можно сказать, с изнанки — не лица, а спины, не декорации, а их бесцветную оборотную сторону.

За пересекавшей всю сцену низкой дощатой перегородкой кукольник в светло-голубой одежде, стоя на высоких деревянных подставках — сандалиях, вел главную куклу. Он держал ее на левой руке и этой же рукой управлял ее головой — движением ее глаз и губ, ее улыбкой и слезами.

Правой рукой он двигал правую руку куклы, и кукле, приложенной к сердцу человека, передавалось волнение его чувств и мыслей, так что казалась она чудесно ожившей. Рядом, незаметный в своем черном халате, помощник кукольника управлял левой рукой куклы. Сквозь узкие прорези в черной ткани закрывавшего голову капюшона его глаза, не отрываясь, следили за куклой, чтобы движение руки не нарушало гармонии остальных частей ее тела.

Кукла изображала женщину, а у куклы-женщины нет ног, потому что их не видно — они постоянно закрыты тяжелой оторочкой ее халата, и, следовательно, они не нужны. Но, скорчившись за перегородкой, второй помощник, также закутанный с ног до головы в черный балахон, то расправлял край ее костюма, когда кукла шла, то складывал его, когда она садилась. А так как снизу ему не было видно положение ее тела, главный кукольник направлял его то резким толчком локтя, то пинком ноги. Так, оживленная тремя людьми, кукла двигалась гармонично, в такт музыки сямисэна, в соответствии со словами рассказчика. Эти двое — рассказчик и музыкант сидели с правой стороны сцены. Перед рассказчиком на украшенном пышными кистями пюпитре была развернута книга — текст пьесы, и он то пел, то декламировал его. А музыкант, касаясь пластинкой слоновой кости струн сямисэна — трехструнной гитары, обтянутой кожей кошки, подчеркивал интонацию слов и волнение выражаемых чувств.

Пословица говорит: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Вот сколько слов пришлось потратить, описывая все, что Токуити увидел в несколько кратких мгновений. Опустив край занавески, он коридором обогнул сцену, вышел в зрительный зал и сел на пол. Теперь, не замечая кукольников, он мог смотреть в лицо куклам, отдавая все свое внимание происходящему на сцене действию. И хотя он пропустил начало, но, вспомнив объяснение Дзюромару, все понял.

Час быка — третий час ночи. Фонарь освещает комнату в чайном доме. Все спят. Под лестницей, закрывшись клетчатым одеялом, спит служанка. Наверху каморка хозяина и чуланчики танцовщиц. Там тоже спят.