Один современный миф

Феномен НЛО, отразившись в воображении художника, породил образ, в своих наиболее существенных чертах напоминающий нам основные мотивы описанных выше сновидений. Он принадлежит к «миру богов», то есть к измерению, которое, как представляется, не имеет никаких контактов, никаких связей с нашим реальным миром. Картина оставляет впечатление озарения, дарованного одному из тех редких избранников, которым позволено видеть, что боги втайне затевают на земле. Предлагаемая художником интерпретация феномена бесконечно далека от

«Четвертое измерение» (рис. 3)

136

общепринятой концепции, усматривающей в НЛО межпланетные корабли, управляемые разумными существами.

Подобно предыдущей, данная картина также создана современным художником. Дабы избежать недоразумений, отметим, что она написана на холсте, и поэтому оригинальную трактовку фона нельзя отнести на счет просвечивающей текстуры дерева или преднамеренного использования текстуры при разработке композиции. Художник стремился изобразить нечто растущее или текучее. В качестве горизонтали, делящей картину надвое, он использует силуэт города. Но если Якоби помещает город в самом низу, на земле, противопоставив его огромности ночного неба, то Биркхойзер проводит горизонтальную линию на большей высоте; этим он подчеркивает, что наиболее существенное содержимое фона также стекает в глубины земли. Цвет города — мягкий темно-красный; цвет фона — светлый, водянистый зеленовато-синий с бледно-желтыми и алыми пятнами.

На этом фоне видны четырнадцать более или менее четко различимых округлостей. Десять из них образуют глаза на едва обозначенных лицах — получеловеческих, полуживотных. Остальные четыре напоминают глазки или наросты, встречающиеся на поверхности дерева, а также темные, круглые и частично окруженные ореолом тела, которые свободно парят в пространстве.

Из уст «большого лица», находящегося в верхней части картины, струится вода, которая проходит сквозь город и устремляется дальше, вниз. Вода и город как бы не соприкасаются друг с другом; они существуют в совершенно разных плоскостях: первая в вертикальной, второй — в горизонтальной. Поскольку горизонтальный план образован городом, имеющим три измерения и освещенным с левой стороны светом, как бы чуждым фону, приходится признать, что этот последний пребывает в четвертом измерении. Линии пересечения двух миров — города и водного потока —образуют крест; глаза «большого лица», направленные вниз, на город, служат единственным видимым признаком наличия связи между мирами. Что касается самого лица, то судя по особо подчеркнутой форме ноздрей и по чрезмерно широко расставленным глазам, его можно считать человеческим лишь условно. Из остальных четырех лиц безусловно человеческим является только то, которое находится слева вверху. Лицо в левой нижней части картины едва различимо. Принимая во внимание, что выделяющееся большими размерами и истекающей изо рта водой лицо в середине картины выступает в качестве главного элемента и источника, мы можем выделить базовую структуру следующей формы:

Эта пятичленная структура (лат. quincunx) является алхимическим символом квинтэссенции, идентичной ляпису, философскому камню. Речь идет о разделенном на 4 части круге и его центре — что может указывать на «развернутое» во все 4 стороны света божественное начало, — или о четырех функциях сознания с их единым субстратом, Самостью. Тетрада (четверица) как число-символ представлена здесь структурой 3+1: три лица похожи на морды животных и выглядят более или менее демонически; к ним добавляется одно человеческое лицо.

Эта уникальная в своем роде картина заставляет вспомнить о символическом смысле числа 4. В истории развития символов тетрада встречается очень часто; ее трактовку дал Платон в своем «Тимее», а еще раньше Иезекииль пережил ее в своем видении четырех серафимов, причем один из серафимов имел человеческое лицо, а трое других — «лица» животных1. Та же тема числа 4 встречается в некоторых изображениях сыновей египетского бога Гора, в эмблемах евангелистов, в обособлении одного «гностического» Евангелия от трех синоптических2, а также — что немаловажно, — в четырех фигурах христианской метафизики: Троице и Дьяволе. В сфере алхимии структура

Иезекииль, 1, 5-10.

То есть в противопоставлении Евангелиям от Матфея, Марка и Луки Евангелия от Иоанна.

3+1 получила всеобщее распространение; ее открытие приписывается Марии Коптской (или Марии Еврейке), женщине-философу второго-третьего веков нашей эры. Тема числа 4 использована в уже упомянутой выше сцене с кабирами из второй части «Фауста» Гёте. «Четыре» как число частей, на которые естественным образом делится круг, представляет собой символ целостности в алхимической философии — символ, существующий вот уже 17 веков. Наконец, не будем забывать, что центральный символ Христианства также основан на числе 4, причем форма латинского креста точно следует структуре 3+1 1.