Один среди «тигров»

Но с другой стороны, молодого командира коробило от такого бюрократического подхода, от невозможности оперативной инициативы командиров частей. И ведь вся страна – за армией, на своей территории, на освобожденной. А приходится сражаться так, будто это группа Соколова находится в окружении! Обидно!

Они все-таки опоздали. Наверняка немецкий командир понял, что засада малочисленная и нужно прорываться тем маршрутом, который ими и был запланирован.

Когда «Зверобой» вышел к лесной дороге, где были установлены фугасы, танкисты увидели там вражеского «Тигра», ломающего корпусом деревья, продирающегося напрямик к дороге. Он фактически прокладывал путь своим товарищам, но миновать таким образом фугасы немцам не удастся. Нет у них другой дороги через этот старый дубовый лес.

– Бронебойным! – раздался в шлемофоне голос Логунова.

Соколов прикинул место, где можно остановиться, и чуть развернул танк. Так наводчику не придется долго выкручивать рукоятки. Немец заметил советский танк, его башня стала поворачиваться в сторону «Зверобоя». Но командир ошибся, слишком глубоко поверил в свое превосходство. Соколов усмехнулся: «Тебе надо было остановиться и повернуть машину навстречу нам. Теряешь секунды, драгоценные секунды!»

– «Короткая»! – раздался голос Логунова, зарядившего орудие и приготовившегося стрелять.

Алексей еще чуть довернул машину влево и остановился на ровной площадке между деревьями. Ствол «Зверобоя» смотрел точно на фашистский танк. Только теперь немец понял, что не успевает, что он подставил советскому танку свой борт. А повернуть ему не дает толстый ствол старого дуба.

– «Дорожка»! – крикнул Соколов и мысленно добавил: «Только с первого, Вася…»

«Тигр» успел выстрелить, опередив Логунова. Но выстрел был неприцельным, у немецкого наводчика сдали нервы. Он умудрился второпях, запаниковав, промахнуться на расстоянии в двести метров. Снаряд чиркнул по башне, «тридцатьчетверка» чуть качнулась и снова замерла.

В ответ ударила пушка «Зверобоя». Бронебойный снаряд на короткой дистанции пробил броню «Тигра» и угодил в моторный отсек. Вспыхнуло пламя, языки стали лизать пробоину, подниматься выше. Топливо потекло по гусеницам. Люки немецкого танка открылись, и экипаж начал покидать машину. Черт, пулемет! «Омаева нет, – с горечью подумал Алексей. – Сейчас бы он их положил всех до одного прямо здесь».

Один из танкистов вскинул «шмайссер» и дал короткую очередь в сторону советского танка. Нужно выбраться, поджечь шнур и взорвать фугасы. Но Алексей не успел дать команду своему экипажу. Со знакомым треском ударил «ППШ». Один немецкий танкист упал, второй повернулся с пистолетом в руке и тоже рухнул, сраженный автоматной очередью. Из-за дерева выскочил Омаев и сразу упал за соседний ствол. Несколько пуль попало в дерево, осыпав танкиста старыми иголками и обломками коры. Не поднимаясь, лежа на боку, горец дал короткую очередь, и немецкий танкист согнулся пополам, зажав живот. Потом упал головой в лесной мох.

– Руслан появился, – сказал Соколов по ТПУ. – Прикройте его, если будут еще танки. Крикните, пусть взрывает фугас.

Но Омаев был слишком далеко, чтобы можно было докричаться до него сквозь рокот двигателя и выстрелы. А тут еще сбоку выскочил немецкий танкист с пистолетом. Руслан сумел выбить из его рук оружие и выхватить из ножен свой кинжал. Немец был крупнее и тяжелее невысокого чеченца. Спустя несколько секунд борьбы оба противника упали на траву. Соколов хотел выбраться из «тридцатьчетверки» и броситься на помощь своему танкисту, но оставлять машину было нельзя. Руслан оторвал руку от горла противника и пырнул его пальцами в глаза. Немец отпрянул. Чеченец ударил его в пах коленом, потом в горло рукой. Его противник ослабил хватку, Руслан вырвал свою руку из руки немца и опрокинул его на спину. Еще движение, и клинок скользнул по горлу фашиста.

Только теперь Омаев торжествующе посмотрел на свой танк и на товарищей. Логунов, стоя по пояс в люке, закричал ему:

– Руслан, фугас! Взрывай!

Тот кивнул, вытер клинок об одежду хрипящего и плюющегося кровью немца и бросился к крайним деревьям. В руке Омаева мелькнула зажигалка. Экипаж «Зверобоя» ждал, затаив дыхание.

Танкист успел добежать до «тридцатьчетверки», когда за его спиной раздались три небольших взрыва. Несколько деревьев со скрипом повалились на дорогу, цепляясь друг за друга, намертво сплетаясь ветвями. Всего за несколько секунд дорога оказалась заблокированной для прохода танков.

Подбежав к люку, Омаев подал лейтенанту автомат и пролез головой вперед, опираясь на колени своего командира.

– Чуть-чуть не успел я, товарищ лейтенант, – заговорил чеченец. – Они вышли из леса, я не успел сообщить вам, предупредить. Только добежал, а уже бой.

– Что видел? – включая заднюю скорость, спросил Соколов.

– Не могу сказать точно, товарищ лейтенант, но, судя по следам, там больше никого нет. Это те двенадцать, о которых вы говорили и о которых рассказал танкист из роты Максимова.