Один среди «тигров»

– Все расписал, все учел, как счетовод. – Женщина тяжело поднялась с пола, и Бабенко удивился тому, как Анна вмиг постарела. – Делай как знаешь. Ты же военный.

Утром, опираясь на черенок от лопаты, раненый паренек вышел на дорогу, которая шла мимо села. На его плечи был накинут форменный немецкий китель, на голове – пилотка. Он стоял на обочине и поднимал руку. Мимо него то и дело проносились машины – штабные, грузовики с техникой, с солдатами. Из машин Гансу со смехом махали руками, советские солдаты свистели и улюлюкали. Это было обидно, унизительно. Если бы проезжали злые, он бы понял, он ощутил бы себя врагом, как и раньше. А что теперь? Мальчишка, сопляк, которого даже в плен не хотят брать! Как куст у дороги, щебень под ногами. Никто! Никому не нужен. И проедут еще сотни раз мимо умирающего, голодного, замерзшего. Может, какая-нибудь похоронная команда остановится и закопает его тело у обочины. И то только потому, что этого требуют санитарные правила, а не потому, что им жалко умершего человека.

Если бы Бабенко знал о мыслях немецкого мальчика, брошенного собственным государством в ужас войны, он бы сразу понял, что случился перелом. И не только на фронте. Перелом произошел в головах немецких солдат, немецкого народа. И в головах народа советского, который видел уже не первую оглушительную победу Красной Армии, гнавшей врага со своей земли. Бабенко еще не знал, что после Курской дуги вермахт не проведет ни одной стратегически важной наступательной операции и будет лишь обороняться и отступать – сначала к границам СССР, потом к своим, а потом и к Берлину. Но это будет еще не скоро.

Бабенко видел, как на дороге остановились штабная легковушка и сопровождающий ее «Виллис» с автоматчиками. К Гансу вышли люди, что-то спросили, посадили в машину и увезли. «Надеюсь, он выживет в плену, – вздохнул Семен. – По крайней мере, он никого больше не убьет. Да и успел ли кого-нибудь убить этот испуганный, затравленный мальчишка?»

Соколов довез санитарок на броне до ближайшей дороги и передал их колонне войск, проходящей мимо.

Руслан Омаев молча занял свое место у пулемета и рации, рядом с командиром.

– Что с тобой, Руслан? – Соколов внимательно посмотрел на молодого чеченца.

– Все хорошо, товарищ лейтенант, – ответил Омаев с таким видом, будто его вытащили из глубоких раздумий. – Я вам докладывал, что приказ выполнен.

– Тяжело было?

– Нормально, товарищ лейтенант, война же, – коротко ответил танкист.

«Война… – мысленно повторил Алексей, заведя мотор и включая первую передачу. – А на рукаве у него кровь. Чужая кровь – он доложил, что немцы уничтожены. Не из автомата он их положил. По крайней мере, не всех. Да-а, психика у Руслана, конечно, крепкая, но сколько она выдержит еще? Сколько мы все еще выдержим?.. А сколько надо, столько и выдержим», – остановил свои размышления лейтенант, и танк тронулся с места.

– Логунов, внимание! – крикнул по ТПУ Соколов. – Мы уже в том месте, где можем нагнать этих двух «Тигров». Они или вместе, или разделились. Вести наблюдение!

Минут десять «Зверобой» шел, на неровностях «клюя» стволом пушки почву. Раздался голос Бочкина:

– Справа колея, товарищ лейтенант! Широкая, танковая!

– Где, Коля? – сразу отозвался Соколов.

Поле, по которому они ехали, было изрезано балками, промоинами и овражками. Здесь проходила полоса наступления, все было изрыто воронками и следами гусениц. Повернув «Зверобоя» так, как подсказал заряжающий, Алексей тоже увидел характерный широкий след гусениц «Тигра». След был свежий, перекрывал другие следы и тянулся точно с запада на восток. «Умник, – проворчал мысленно Алексей, – пытаешься следы своих танков скрыть за следами боев? Мы не дурачки».

– Командир, они дойдут до леса и свернут налево, там дорога, – подсказал Логунов, но тут же крикнул: – Справа «Тигр»!

Соколов отреагировал молниеносно. Он интуитивно ждал, что они могут наткнуться на немцев в любую секунду. Крик наводчика не застал лейтенанта врасплох. Резко затормозив, Соколов развернул машину вправо и пошел к обширной, но не очень глубокой балке. Чуть левее, всего в десятке метров, перед ним появилась болванка, выпущенная немецким танком, и взрыла землю, подняв столб пыли. Логунов действовал правильно. Сейчас было важно не столько подбить немецкий танк, сколько сбить ему прицел.

Снаряд, выпущенный «Зверобоем», угодил немецкому танку в лоб. Удар чувствительный, на нервы действует.

Через несколько секунд «тридцатьчетверка» нырнула в низину и понеслась влево. Алексей успел заметить, что разветвленная балка имеет много останцев и временных водотоков. Все не так страшно, если знать, где второй танк.

– Бронебойным, быстрее! – кричал Логунов, вращая башню вправо и влево.

Впереди в ста метрах показался борт разворачивающегося на узком участке «Тигра».

– Огонь!

– Есть! – заорал Логунов, ему вторил Коля Бочкин. – Башню заклинило, я ему под погон попал, командир!

– Добивай.