Один в поле воин

– Ну, чтобы порядок, дисциплина, – мрачно разъяснил Гоша. – Старшие типа как отвечают за поведение мелких. Егор говорит, когда эти старшие сами были мелкими, их так же гоняли, вот теперь отыгрываются. Короче, как в армии. Только у солдат всего год службы, а эти – чуть ли не с пелёнок. Егорке повезло, что он туда в шесть с половиной попал. Прикинь, что с ним было бы, если б сразу из Дома ребёнка… Вообще вырос бы овощ овощем. Ну и по-любому синдром нарушения привязанности.

– Откуда ты всё это знаешь? – недоверчиво спросил Саня. Гоша говорил сейчас очень уж по-взрослому. Будто не четырнадцать ему, а все сорок.

– Есть, Санёк, такая штука, называется интернет. И я, когда всё это с Егором закрутилось, полез туда, стал всякую инфу искать, про детдома, про беспризорников, про то, как им помочь. Инфы много, и фонды всякие есть, только туда соваться стрёмно. И сто процентов, не удалось бы скрыть от родаков.

– А что такое синдром нарушения привязанности?

– Это когда человек не может никого любить, – не сразу ответил Гоша. – Когда для него всякий, кто рядом – или опасность, или добыча. То есть такой детдомовский ребёночек видит тебя – и думает: то ли ты ему можешь люлей навешать, и поэтому надо под тебя прогибаться, или ты лох, тебя можно развести на жалость и что-то поиметь. Причём сами-то дети в этом не виноваты, это у них мозги так приспособились к жизни в детдоме. По-нормальному они уже не могут, и это почти не лечится, прикинь? Можно сколько угодно гладить по головке – а бесполезно.

Судя по Егору, с ним этого ещё не случилось. Во всяком случае, они с Саней вполне нормально рисовали волков, тигров и ёжиков, потом обсуждали книжку про Буратино, смотрели мультик на смартфоне, а под конец даже поборолись немного: мелкий очень заинтересовался дзюдо.

Саня, конечно, посмотрел его цветок эмоций. Картинка оказалась вовсе не страшной: да, пульсировала пронзительно-жёлтая тревога, тускло светился фиолетовый страх, но куда больше – ярко-зелёной любви, синей радости, розовой надежды. Здесь, в тесном, не слишком уютном гараже пацану было куда лучше, чем на улице, и уж тем более чем в мрачных, обшарпанных стенах интерната. Почему они мрачные и обшарпанные, Саня не знал, просто ему так представлялось.

А вот о будущем Егор не думал. Куда больше его занимали книжки и настольные игры, аудио в плеере, цветные карандаши и фломастеры. Даже таблицу умножения он пересказывал прямо как стихи про зиму и торжествующего крестьянина.

– С книжками, кстати, случилась засада, – пояснил Гоша. – Мои-то все детские давно выкинули, типа я вырос, квартира тесная, зачем захламлять. А что по учёбе надо или просто для почитать – в соседнем доме детская библиотека, там всё есть. И вот теперь, видишь, пригодилось. А в магазинах книги для детей знаешь какие дорогие! Моих карманных стопудово не хватит, а просить ещё – сразу начнут докапываться, зачем тебе, на какие такие цели… Но я после майских проявил ум и сообразительность… Короче, зашёл в эту нашу библиотеку и спросил, есть ли что-то списанное, ненужное. Типа у моих родителей есть знакомая многодетная семья, живут в деревне, до ближайшей библиотеки сто локтей по карте, вокруг волки воют. Ну, привели меня в запасник, там целые горы… сказали – бери, что надо. Я две здоровенные сумки утащил, до зимы хватит как минимум. Только вот всё нужно решить раньше зимы. Лучше всего, пока школа не началась.

– Саня, – прервал их Егор, – а ты ёжика видел?

– Сто раз! – улыбнулся он. – Есть такая деревня, Семиполье… и там этих ёжиков просто толпы! Они приходят из леса, топают и просят молока.

– А я не видел, – вздохнул Егор. – Я бы его погладил.

– Так у него ж иголки, он колючий! – напомнил Саня.

– Ну а я осторожно. По мордочке. Она же не колючая! А медведя ты видел?

– Видел, – подтвердил Саня. – В зоопарке.

Уж в зоопарк-то они с Мишкой и мамой сходили уже три раза, и братец просился снова.

– А тигра?

– И тигра тоже! Там разные тигры есть. И жёлтые, и белые.

– А белые разве бывают? Это, наверное, совсем старенькие, они поседели. Как моя бабуля!

Совершенно не верилось, что ему десять лет – разницы с Мишкой почти не ощущалось. И Саня с ужасом подумал, а каким бы он был сейчас сам, если бы с младенчества жил в детдоме. Ну, пусть даже не с младенчества, а с шести с половиной. Не посмотрел бы всё то кино, что посмотрел. Не прочитал бы всех книжек, что прочитал. Не сыграл бы во все игры, что сыграл. Не монтировал бы видео, не занял бы третье место в соревнованиях по дзюдо, не попал бы в «Ладонь»… Надо бы у Лёши спросить, за всю историю «Волнореза» бывало ли, чтобы принимали детдомовских?

Сразу в голове сложился сюжет. Вот какой-нибудь детдомовский пацан летом, в лагере, познакомился с волнорезовским. Тот просигналил по волшебной связи своим ребятам из отряда, те приехали. Лагерь пусть будет близко, просто за городом. Приехали, значит, увели пацана подальше от посторонних глаз, за территорию… лес лучше всего. Рассказали всё про «Волнорез», дали силу, зажёгся в нём шарик… неважно, какого цвета. Потом тот волнорезовский мальчишка научил его разному…