Один вечер в Амстердаме

— О! — воскликнула Рита. — С каждой минутой я все лучше узнаю тебя. В твоих словах послышалась горечь, не так ли? Этот медальон подарила дама, которую ты любил. Она тебя оставила, и поэтому ты очень осторожно ведешь себя со всеми женщинами, которые хотят войти в твою жизнь. Угадала?

Анри не ответил, повалил Риту на диван и принялся целовать. Она, смеясь, вырывалась из его объятий, чем раззадоривала его еще сильней, а сама думала над тем, почему он промолчал. Неужели в его жизни действительно присутствовала женщина, которой он отдал свое сердце, а она, Рита, не имеет ни единого шанса на то, чтобы стать частью его мира.

— Перестань, — тихо попросила она, разжав его руки. — Мне пора уходить.

— Я тебя не держу, — сказал он и снисходительно улыбнулся, что разозлило ее.

— Поэтому я и чувствую себя ненужной.

Рита подняла платье с кресла и встряхнула его. Потом надела и, неуклюже заломив руки за спину, попыталась застегнуть молнию.

— Тебе не хватает легкости, — сказал Анри.

Он поднялся с дивана, подошел к ней и повернул к себе спиной. Ловкие пальцы быстро справились с задачей, которая не давалась Рите, и спустя секунду платье уже плотно облегало ее фигуру.

— Легкости? — Она подняла бровь, вопрошающе посмотрев на него. — В чем это должно выражаться?

— В умении жить одним мгновением, не оглядываясь на прошлое и не задумываясь о будущем, — ответил Анри и рассмеялся. — Ты слишком много думаешь, причем неэффективно. Жестко планируешь. Ко всему привязываешься, цепляешься.

— Ты меня обижаешь.

— Вот. И обижаешься тоже, — добавил Анри. — Это глупо. Рита, — он обнял ее за плечи, — все может измениться в один момент. Тогда ты поймешь, что стоило наслаждаться каждой минутой жизни, вместо того чтобы задумываться о пустяках.

— Ты жесток. — Рита отодвинулась от него и взволнованно осмотрелась, словно что-то искала.

— Меня всегда удивляет, когда люди не умеют отличить правду от жестокости. Чем я обидел тебя и почему ты сделала такие выводы? — спросил Анри и сам ответил: — Тем, что цинично разрушил твои представления о том, как должны вести себя мужчина и женщина. Я прав?

Он еще никогда не говорил в такой манере с женщиной, впрочем, ни одна из них не заставляла его думать и тем более произносить вслух подобное. Рита молча глядела ему в глаза, а он продолжал говорить с тайным желанием ранить ее и тем самым отдалить, так как боялся, и в первую очередь не за нее, а за себя.

— Ты ожидала пылкой влюбленности, страсти и, черт подери, серьезности. Но что такое серьезность? Вдумчивость, строгость? Я должен составить план наших отношений и уверять тебя, что мы счастливо проживем всю оставшуюся жизнь? Это ты называешь серьезностью?

— Нет. Я называю это грубостью, — с неприкрытой обидой в голосе ответила Рита, однако вдруг поняла смысл того, что он пытался сказать. — Я знаю, Анри, что веду себя как ребенок…

— Если бы ты вела себя по-детски, — перебил ее Анри, — я радовался бы. Но ты ведешь себя, как постоянно сомневающаяся особа, которой нужны оправдания поступков. Кроме того, ты требуешь надежной платформы для отношений. Но надежность означает доверие, верность, это прочный и крепкий союз, которого…

— У нас никогда не будет, — закончила Рита и с удивлением для себя улыбнулась.

Она вдруг почувствовала легкость в душе, оттого что все прояснилось, поняла тщетность иллюзий и расслабилась. Анри только что сказал ей, чтобы она никогда не расценивала его как будущего партнера. Безусловно, это прозвучало жестоко, но вместе с тем стало легче дышать, так как перед лицом не стояла дымка неизвестности, которая сдавливала дыхание всякий раз, когда она пыталась заглянуть в будущее.

— Я не сказал, что у нас нет шансов, — Анри покачал головой, не понимая, почему она улыбается. — Шансы есть у всех и всегда.

— В таком случае у меня уже нет желания пользоваться благоприятной возможностью, потому что я таковой не вижу.

Рита подошла к сумочке и достала флакончик с духами. Нежный аромат разошелся по комнате, и она с удовольствием заметила, как Анри потянул ноздрями и прикрыл глаза.

— Кто сейчас с кем играет? — с усмешкой спросил он.

— Лучше спроси, на чьей стороне перевес, — рекомендовала Рита. — Думаю, что у нас ничья. Каждый остался при своем. Я с глупой надеждой, что ты проникнешься ко мне чувствами, ты — со своей свободой. Но, заметь, я не пыталась у тебя ее отнять. Лишь хотела, чтобы ты любил меня.

— Но, дорогая, любовь — это и есть свобода. В ней нет условностей и рамок. И тем более в ней нет планов. Я уже любил по расписанию, где каждому этапу соответствовало свое время: романтические свидания, предложение руки и сердца, брак… Я четко знал, что произойдет через месяц, даже через год.

— А потом все изменилось, — подсказала Рита и нахмурилась. — И ты больше не желаешь повторения.