Одиночество героя

— Ладно, — решил он, — носки у тебя теплые, ботинки купим где-нибудь.

— Зачем покупать. Вся одежда внизу, в подвале, у тети Нюры. Я с ней договорился. Она отдаст.

Спор в палате принял философский оттенок. Иван Иванович утверждал, что помирать лучше всего в постели, на чистых простынях, в окружении надежного медперсонала, но два других мужика, оба бородатые и тоже в годах, настаивали на том, что самая завидная смерть, — когда рубанут колуном по темени, так что не успеешь перекреститься.

— Нет, нет, не волнуйтесь.

— Что-то вроде ты грустный? К отцу едем, на природу. Взбодрись.

Москва только начинала просыпаться. Утро ясное, с голубоватой дымкой. Парило словно в лугах. Климов смешливо покосился на попутчика.

— Чем занимаешься, Витя, когда в больнице не лежишь? В школе учишься?

— В колледже. Теперь называется — колледж. Но я там не учусь. Только, пожалуйста, не говорите отцу. Он расстроится.

— Значит, учебу бросил?

— Да какая учеба, обман один. Колледж готовит менеджеров. Вы знаете, что такое — менеджер?

— Приблизительно.

— В этом заведении взрослые, умные, образованные и, наверное, нормальные люди внушают ученикам, как по науке изымать деньги у простаков. Три года подряд, представляете? Кто этим искусством овладеет, тот становится менеджером. Скучно и гнусно, не по мне.

— Зачем же пошел туда?

— Какая разница, куда идти… Не хотел обижать матушку. Ей приятно, а мне…

— Но все же не выдержал?

— Да, не выдержал, — мальчик виновато улыбнулся.

— Признаться все равно придется.

— Конечно. Все откладываю со дня на день.

либо смерть от инфаркта, тоже мгновенная. Однако все трое спорщиков сходились во мнении, что Витя валяет дурака, удирая до завтрака, который по чьему-то недосмотру сохранился от Советской власти бесплатным, хотя уже доказано, что дармовым бывает только сыр в мышеловке.

Витя ласково со всеми попрощался, поблагодарил за дружбу.

Спустились в подвал за одеждой. Баба Нюра, седенький голубоглазый одуванчик, выскочила навстречу, что-то суматошно залепетала и неожиданно поцеловала Витину руку. Тот смутился, спрятав глаза от Климова.

— Не совсем нормальная, — шепнул по секрету. — За кого-то другого меня принимает.

Переоделся в Нюриной подсобке, и пока, переодевался, Климов получил от старухи наставление.

— Береги его, мил человек. Большое счастье, что он объявился. Теперь непременно дождемся светлых дней.

— Да кто же он такой?

— А то не ведаешь? — подмигнула Нюра.

Без всяких затруднений вышли на улицу, сели в машину. Витя ее узнал, но ничего не спросил. Климов сам объяснил:

— Батя твой напрокат дал.

Едва отъехали, мальчик враз побледнел, хотя он и без того был белокожий, как девушка.

— Болит? — спросил Климов озабоченно.

С Комсомольского проспекта Климов соскочил на набережную, развернулся против правил, нырнул в какой-то переулок, там еще раз развернулся и на скорости помчался в обратную сторону.

— Небольшой аттракцион, — предупредил он Витю. — Держись покрепче.

Со стороны набережной им навстречу, тоже на приличном разгоне, вылетел белый пикап. Климов перехватил его в таком месте, где двум машинам никак не разойтись. Пикап не выдержал внезапной лобовой атаки, вильнул вбок и юзом, с ужасным скрежетом вклинился в промежуток между «жигуленком» и двухэтажным кирпичным домом, как в бутылочную горловину.

— Ловко я его, а? — похвалился Климов. Выскочил из машины и в три прыжка оказался возле пикапа. Рванул дверцу и за шиворот выволок на волю Филю Панкова.

— Как вы смеете, — завопил тот дурным голосом. — Что вам надо?! Караул!

— Не напрягайся, сынок, — посоветовал Климов. — Я тебя не обижу.

Прижатый к стене, ощутивший чудовищную мощь Климова, Филя Панков продолжал изображать недоумка.

— Кто вы такой? Что вам угодно? Милиция! Милиция!

— Не верещи, хватит… Скажи лучше, на кого работаешь? На Валерика?

— Вы сумасшедший! Оставьте меня!

Климов отступил на шаг, и бедный Филя сполз по стене вниз с таким ощущением, будто из него выкачали воздух. Но не потерял самообладания. Его лицо с выпученными глазами выражало такое искреннее возмущение, что его игре позавидовал бы гениальный Михаил Ульянов, сумевший вывести на одну сцену маршала Жукова и рыночного подголоска. Климов так и оценил:

— Удивительное перевоплощение: полный идиот! Но зря стараешься. Я тебя еще в Лосинке засек. Не переживай, твоей вины нету. Ты классно ведешь. Только обрати внимание, бомжи не рыщут, как кроты, у них походка бережливая, каждое усилие на счету. Опять же цейсовские стекла в совокупности с железным баком сильно бликуют, учти.

Филя затих, слушал внимательно. Он уже определил, что нарвался не просто на крупного зверя — тут бери выше. Элитная штучка, из суперов. Он про них слышал, хотя встречаться не доводилось. Почти киборги. Говорят, у них такие права, которых нет у министров. И эти права не зависят от того, какая власть на дворе. Филя молча смирился с поражением.

— Вон, — ткнул он пальцем, — надо бы проход освободить.

Действительно, две легковухи подтянулись в переулок, уперлись в затор.

— Сейчас поедем, — сказал Климов. — Значит, Валерик тебя послал? Он живой, нет?

— Живой, — пробурчал Филя.