Одиночка

— Нет, бабушка. Не так. Не с дула, как сейчас. А с казенной части. Ну, чтоб без шомпола. Так быстрее будет.

— Ишь ты! — удивилась Степанида. — А стаканчик из чего делать?

— Латунный, — тут же отозвался Елисей. — Он тогда к стволу прикипать не будет.

— И что тебе нужно, чтоб такой стаканчик сделать? — заинтересовалась бабка.

— Станок нужен, — вздохнул Елисей. — И латунь в прутках.

— Это где ж такие станки бывают? — рассмеялась Степанида.

— На мануфактурах всяких, железоделательных, — снова вздохнул парень. — А таких тут у нас и не сыскать.

— Это тебе с таким в Пятигорск надо. Или Ессентуки, — подумав, подсказала бабка.

— Да ладно, бабуль. Это я так, придумываю всякое, чтобы хоть чем голову занять, — притворно отмахнулся парень, попутно обдумывая, где бы взять еще один нарезной ствол.

— А ты подумай. Идея-то интересная, — вдруг оценила бабка.

Штуцера в этом времени еще штучный товар. Возможно, в армии их уже используют широко, но здесь это были все еще весьма редкие стволы. То, что в одной станице нашлось аж три таких винтовки, означало, что народ тут воюет регулярно и на оружие денег не жалеет. Достаточно вспомнить, что даже треснувший ствол хозяин выкидывать не стал.

За околицей раздался выстрел, и Елисей, который в этот момент доставал чашку из топки, едва не вылил расплавленный свинец себе на ноги.

Быстро поставив чашку на печь, парень коснулся ладонями пистолетов и, подхватив карабин, поспешил к воротам. Увидев трех всадников на самом краю станицы, парень взвел курок и, осторожно выглянув через плетень, рассмотрел еще десяток всадников шагах в пятидесяти от первых трех дальше по дороге. Держа карабин стволом вниз, Елисей вышел к воротам и вопросительно уставился на неизвестных.

— Здравствуй, казак, — чуть улыбнувшись уголками губ, произнес старший горец. — Меня зовут Арслан. А это мои сыновья, Аслан и Нурлан. Мы ищем одного человека. За ним гнались, и он поскакал в эту сторону.

— Твоя дочь жива, почтенный. Подожди здесь. Я ее позову, — кивнул Елисей и, развернувшись, быстро зашагал обратно на свой двор.

Войдя в дом, он окликнул девочку и, не дождавшись ответа, отправился на конюшню.

Гюльназ, которая слышала выстрел, стояла, прижавшись к шее коня, настороженно глядя на парня.

— Пойдем со мной, — позвал Елисей. — Сейчас глянешь через плетень и скажешь, кто это. Там люди назвались именами твоих родственников.

Подведя ее к плетню, парень сначала сам оглядел гостей, после чего, подтащив к забору полено и поставив его на попа, скомандовал:

— Вставай на него и как следует рассмотри тех людей. Только сильно не высовывайся.

Последнее можно было и не говорить. Девчонка ростом была ему по плечо и, даже встав на полено, вынуждена была подняться на цыпочки, чтобы выглянуть наружу.

— Ой, это отец и братья, — взвизгнула она и тут же, скривившись, схватилась за бок.

— Осторожно, а то рана разойдется, — проворчал Елисей, подавая ей руку и помогая спуститься. — Пойдем, поговоришь с ними.

— Гюльназ, что с тобой?! — вскричал горец, едва рассмотрев скособочившуюся фигурку дочери.

— Ее ранили, когда гнали, — коротко поведал Елисей, отступая в сторону. — Но рана не опасная. Просто крови много потеряла.

— Откуда ты знаешь? — мрачно поинтересовался один из братьев.

— Это я отбил ее у тех, кто ее ловил, а потом привез сюда, — пожал парень плечами. — А лечила ее моя бабушка.

— У вас же здесь мор был, — вспомнил отец, прижимая к себе девчонку.

— Был, — мрачно кивнул парень. — Да вроде закончился уже. Мы с бабушкой еще живы. Хотя сам я долго болел.

— Поехали домой, дочка, — улыбнулся горец, погладив девочку по щеке.

— Подожди, мне же вещи забрать надо и Карагеза, — тут же вскинулась она.

— Он жив? — удивился Арслан. — Я думал, ты его загнала, пока убегала.

— Живой и здоровый, — усмехнулся Елисей. — Сильный жеребец.

— Понравился? — понимающе усмехнулся горец.

— Понравился, — не стал спорить парень. — Но это ее конь. Он ее любит. Заходите, почтенный. Я вас с бабушкой познакомлю, — добавил он, открывая ворота.

Горец слегка замялся, но потом, отдав поводья своего коня одному из сыновей, что-то негромко приказал. Потом, одернув черкеску, решительно шагнул на территорию станицы.

«А ведь он мора боится, — сообразил Елисей. — Но молодец мужик. Марку держит. Ради дочери даже в вымершую станицу вошел».

Они прошли во двор бабкиного двора, и Елисей едва не споткнулся на ровном месте. Пока они там проводили опознание и болтали, Степанида успела вскипятить воду на чай и накрыть стол. Чашки, мед, варенье, не хватало только свежей сдобы, но с этим делом было сложно. Чего-то там бабке для ее выпечки не хватало.

— Милости прошу, — с вежливым поклоном поприветствовала гостя бабка. — Отведайте чаю, гость дорогой.

— Благодарю тебя, почтенная, — склонил голову в ответ горец. — Твой внук сказал, что это ты лечила мою девочку.

К удивлению Елисея, говорил горец по-русски чисто, только с легким акцентом. А самое главное, речь его звучала очень правильно, словно этот странный мужик получил высшее образование где-то в столице.