Одиночка. Честь и кровь: Жизнь сильнее смерти. Честь и кровь. Кровавая вира

– Лучше кофе, – едва заметно улыбнулся князь.

Кивнув, Елисей повернулся к слуге, и тот, слегка поклонившись, отправился на кухню. И князь, и сам Елисей отлично понимали, что предложение напитков это проверка. На Кавказе испокон веку существовало правило – в доме врага не принимать ни куска хлеба, ни глотка воды. И если князь Георгадзе принял угощение, это значит, что он пришел с честными намерениями.

Дождавшись, когда слуга накроет на стол, Елисей лично разлил кофе по чашкам и первым пригубил напиток. Пригубив свою чашку, князь вздохнул и, огладив бороду, негромко спросил:

– Ты уже решил, как будешь поступать?

– План война покажет, – пожал Елисей плечами. – Ежели скажут, что мне нужно, будут жить. А нет, так им же хуже.

– Просить тебя хочу, бичико, – помолчав, вздохнул князь. – Возьми сына моего с собой. Когда убивать их пойдешь, пусть с тобой рядом будет. Я сначала хотел, чтобы он сам все сделал, но потом понял, что за тобой ему не угнаться. Молод еще. Да и жил не так, как ты.

– А вы знаете, как я жил? – удивился Елисей.

– Знаю, – чуть улыбнувшись, кивнул князь. – Мои люди все предгорья объездили, про тебя узнавая, еще когда Дато о свадьбе дочери объявил. Интересно мне стало, что за человек его зятем стал. Кому он дочку свою отдать решил. Вот тогда и понял, что сыновья мои тебе не соперники. Да, их всех с детства учили с оружием обращаться. Но так, как ты это умеешь, им не постичь. Для этого каждый день по краю ходить надо. Своей жизнью рисковать так, чтобы дорога, как лезвие кинжала была. Я знаю, сам с османами на границе резался. Давно это было, – вздохнув, закончил он. – Возьми с собой сына, богом прошу. Пусть он тоже узнает, что такое за родную кровь мстить.

– Возьму, но с одним условием. Он меня слушаться должен, как вас, – помолчав, высказался парень. – Не хочу, чтобы из-за его упрямства или гонора в вашей семье еще одно горе было. А то, что они отбиваться станут, я знаю.

– За то не беспокойся, – решительно пообещал князь. – Сам с него шкуру спущу, своими руками, если вздумает с тобой спорить.

– Хорошо. Пусть завтра приходит. Познакомимся, поговорим, вина выпьем. В общем, попробуем если не друзьями стать, то хотя бы научиться понимать друг друга.

– Хорошо сказал, бичико, – одобрительно усмехнулся князь. – Другом с человеком стать время нужно. Да и то не всегда близких знакомых можно друзьями назвать.

Ответить Елисей не успел. В комнату вошел князь Дато и, увидев гостя, настороженно остановился, то и дело бросая быстрые взгляды на Елисея. Он явно пытался понять, что тут происходит и о чем они говорили. Чуть улыбнувшись, Елисей поднялся, приветствуя хозяина дома и указывая на гостя, коротко поведал:

– Вот, отец, князь просит сына его с собой взять, когда я пойду виноватых наказывать.

– И что ты решил? – кивнув, поинтересовался Дато, скользнув быстрым взглядом по накрытому столу.

– Возьму, – пожал Елисей плечами. – За сына и брата они свой спрос должны взять. А ежели станем каждый за себя действовать, то только мешать друг другу будем.

– Верно сказал, – произнесли князья в один голос и, переглянувшись, не удержавшись, улыбнулись.

Князь Георгадзе, одним глотком допив свой кофе, поднялся и, расправляя усы, закруглил разговор:

– Завтра средний мой придет. Я ему скажу, чтобы тебя слушал. А ты, Дато, не держи зла. Бог свидетель, мне тот спор давно уже боком вышел.

– Нет у меня зла, Георгий, – грустно улыбнулся Дато. – Давно уже забыл про то дело. Просто помириться повода не было.

– А чего вам вообще делить, уважаемые? – не удержавшись, спросил Елисей. – Да, оба коней разводите, да, хотели их в армию и гвардию поставлять. Так и что? Армия у нас маленькая или лошади им больше не нужны? А вы все делите чего-то. У вас у обоих горе. Одинаковое. Детей потеряли. Так чего вам теперь делить?

Князья смущенно переглянулись и, не сговариваясь, молча протянули друг другу руки. Потом князь Георгадзе, тяжело вздохнув, тихо произнес:

– В одном ты не прав, бичико. Мне тяжелее. У Дато хотя бы внук остался. А у меня от сына только память.

Попрощавшись, он вышел из комнаты, и Елисей, переведя дух, опустился на ближайший стул. Он и сам не понял, зачем влез в отношения двух князей, но, похоже, получилось все не так плохо. Судя по их реакции, прежде отношения между ними были если не дружескими, то вполне себе теплыми, и оба тяготились возникшим недоразумением. Князь Дато, усевшись напротив него, долго молчал, а потом неожиданно заявил, глядя парню в глаза:

– Теперь я точно знаю, что тебя Бог по жизни ведет, сынок. Ты в мой дом вошел, когда у меня беда случилась. Когда мне помощь нужна была. Теперь, когда снова беда пришла, ты несколькими словами сумел помирить меня со старым приятелем. Тебя Бог ведет, – еле слышно повторил князь.

– Дато батоно, – негромко окликнул князя вошедший слуга. – У ворот люди стоят. Гостя вашего выйти просят.

– Явились, – мрачно протянул князь. – Пойдем, сынок. Поговорим с ними.