Одиночка: Одиночка. Горные тропы. Школа пластунов

Взяв себя в руки, парень внес гроб в дом и, уложив в него бабку, заколотил крышку. Потом, вынеся уже полную домовину на крыльцо, он закрепил его на тачке и покатил к церкви. Лейла, повязав голову черным платком, молча шла рядом. Припомнив похороны Параскевы, Елисей использовал доски и веревки, чтобы опустить гроб в могилу. Бросив на крышку три горсти земли, он дождался, когда девушка повторит его жест, и взялся за лопату.

Вкопав в изголовье крест и утрамбовав землю, он перекрестился и, вздохнув, негромко сказал:

– Вот и все. Теперь они вместе. Один я словно перекати-поле. Пойдем, Лейла. Помянем рабу божию. А завтра я тебя домой провожу.

– Хорошо, – тихо кивнула девушка.

Они вернулись домой, и Лейла, уже зная, где и что хранила Степанида, быстро накрыла на отмытый стол. Достав из шкафчика бабкину настойку, Елисей выставил две рюмки и, наполнив одну, накрыл ее куском хлеба. Вторую, поставив перед собой, налил до краев.

– Тебе не предлагаю, – вздохнул он, посмотрев на девушку. – Тебе вина нельзя.

– Нельзя, – кивнула Лейла, быстрым движением поправляя платок.

– Царствие тебе небесное, бабушка, – прошептал парень и махом вылил в глотку напиток.

Вспоминая их разговоры, Елисей и сам не заметил, как опорожнил бутылку, но при этом не захмелел. Только в сон потянуло.

– Оставь все, я потом сам помою, – махнул он рукой и, поднявшись, отправился в свой закуток.

Проснулся парень с тяжелой головой, но похмелья как такового не было. Лейла уже встала, успев сделать многое, пока он спал. Умывшись, Елисей привычно позавтракал козьим молоком с краюхой хлеба и, одевшись, вопросительно посмотрел на девушку.

– Я готова, – решительно кивнула та, подхватывая с лавки узелок.

– Погоди, – остановил ее парень и, выйдя во двор, залез в свой фургон.

Быстро выбрав из кучи оружия нормальную винтовку и пистолет, он вышел на улицу и, прикрыв за собой дверь, протянул оружие девушке.

– Вот. Твое-то ружье я сломал в запале.

– Лучше вместо пистолета мой кинжал верни, – улыбнулась Лейла. – Это от отца остался, – пояснила она свое требование.

– Конечно, – кивнул Елисей и снова полез в фургон.

Отдав девушке кинжал, он закинул подаренное ружье на плечо и, вздохнув, зашагал к околице. Выведя ее безопасной тропой за границу своей охранной зоны, он свернул на тропу и через несколько минут вышел на дорогу. Лейла молча шагала следом, отлично понимая, что в этих местах он ориентируется гораздо лучше нее самой. Они шагали, думая каждый о своем. Доведя девушку до того места, где и случилось их знакомство, Елисей снял ружье с плеча и, протягивая его девчонке, улыбнулся:

– Будет лучше, если нас вместе никто не увидит. Слухов о тебе не будет.

– Да, благодарю тебя, – кивнула Лейла. И помолчав, спросила: – Что теперь сам делать станешь?

– Весны дождусь, а там видно будет, – пожал парень плечами. – Ты, это… Если плохо будет или беда какая… Приходи. А ежели меня в станице не будет, можешь в бабкин дом входить. Знаешь, где чего лежит. Заходи да живи. А болезни не бойся. Ушла она уже. Совсем, – вздохнул он и перекрестился.

Елисей и сам не понимал, откуда взялся этот жест, но почему-то после него становилось легче на душе.

– Спасибо тебе, Елисей, – грустно улыбнулась Лейла. – Жалко, что женщина не может назвать кого-то кунаком. Я бы тебя назвала. Спасибо, – повторила она и, круто развернувшись, быстрым шагом двинулась к горам.

– Удачи тебе, сестренка, – усмехнулся Елисей, глядя ей вслед.

Дождавшись, когда фигурка девушки скроется за поворотом, он огляделся и решительно шагнул в придорожные кусты. Сделав круг, он нашел сломанное ружье и, подобрав его, принялся осматривать. Шарахнул он его об ствол дерева от души. Приклад в щепки. А вот ствол и замок остались целыми. Задумчиво хмыкнув, Елисей доломал приклад и вернулся на дорогу. Спустя три часа он вошел в дом и, присев на лавку у двери, растерянно проворчал:

– Блин, и что теперь делать? Да мать твою, нужно было козу девчонке отдать, – выругался он, услышав блеянье из сарая.

Взяв себя в руки, парень занялся обычными домашними делами, о которых раньше и не задумывался. Накормить кур, вычистить загон у козы, задать ей сена, подоить два раза в день. Потом обиходить коней. Сготовить еду, тесто замесить, потому что без хлеба голодным ходить будешь. В общем, занят он был постоянно. Неделя после смерти Степаниды пролетела незаметно. Однажды утром, подоив козу, парень вдруг понял, что перестал тяготиться всей этой работой. Все шло так, словно всегда было.

Подивившись этому открытию, Елисей отправился на обход станицы. Делал он это каждые три дня. На Крещение заметно похолодало и после таяния снега некоторые ловушки примерзли. Оббив с них лед, он привел все в порядок и, снова укрыв соломой, отправился домой. Лезть к минам он не решился, заранее предполагая, что в такой сырости все его ухищрения по сохранению пороха обречены на провал. Но рисковать лишний раз не хотелось.