Одиночка: Одиночка. Горные тропы. Школа пластунов

– Так в прошлом годе мор всех ближних прибрал. Только бабка одна и оставалась. Меня выходила, да на Рождество преставилась. Вот и решил уехать.

– Так ты из Пригорской, выходит? – испуганно уточнил казак, мелко крестясь.

– Из нее, – кивнул парень.

– Да как же ты выжил-то? Там же всех господь прибрал, – не верящим голосом спросил казак.

– Бабка, царствие ей небесное, выходила. Родители да брат с сестрами померли, а меня она выходила. Меня в ее дом беспамятного солдаты принесли, когда по домам мертвых собирали. Вот она и спасла.

– Да уж, дела, – растерянно протянул казак, явно не зная, как реагировать на известие.

– Да ты не пугайся, дяденька, – понимающе усмехнулся Елисей. – Нет на мне больше заразы. За зиму ушла. Почитай год уже прошел с мора. Я потому и решил только теперь ехать.

– Ну да, ну да, – облегченно закивал казак.

– Да ты б съехал с дороги. Повечеряли бы вместе да поговорили, – предложил парень.

– Ты уж прости, казачок, да недосуг мне. Дома ждут, – чуть помявшись, решительно отказался казак. – Прощевай, парень.

– Скатертью дорога, – кивнул Елисей и, развернувшись, вернулся к фургону.

Собрать хвороста и развести костер для бывшего разведчика было делом нескольких минут. Вообще, Елисей вдруг понял, что все его прошлые навыки словно всколыхнулись и всплыли на поверхность памяти, стоило только ему выехать из станицы. Вскипятив воду для чая, он заварил напиток в большой кружке, чтоб на утро и в дороге было что пить, и принялся ужинать. Свежие яйца, копченая курица, цельное козье молоко. В общем, веселился парень от души. Запив трапезу свежим чаем, он сыто рыгнул и, погладив себя по животу, проворчал:

– Блин, не в коня корм. Жру за троих, а массу никак набрать не могу.

Это было правдой. Все его попытки привести это тело в порядок так и пропадали втуне. Да, появилась скоординированность и скорость движений, но мышечную массу набрать никак не получалось. Внешне, ну, если судить по тому, что он сумел рассмотреть в ведре с водой, он больше всего был похож на скелет, обтянутый кожей, под которой перекатывались сухие узлы мышц. Морда, правда, малость округлилась. Во всяком случае, скулы уже не так торчали, и это все достижения.

Посидев у костра, Елисей убедился, что пламя с углей не перекинется на сухую траву, и, от души зевнув, отправился спать. Постелив на сундук пару бурок, он улегся и накрылся еще одной. Что ни говори, а казачья бурка, это и постель, и защита в бою, и палатка в плохую погоду. Пригревшись, парень уснул, словно провалился.

Проснулся он от отчаянного щебета каких-то птах за стенами фургона. Широко зевнув и от души потянувшись, он уселся на своей импровизированной постели и, быстро оглядевшись, усмехнулся, припомнив вечернюю встречу:

– Похоже, я был прав, когда решил выждать время перед отъездом. Ладно, будем надеяться, что в крепости не все такие зашуганные.

Быстро обувшись, он выскочил из фургона и первым делом пересчитал коней. И кони, и коза были на месте. Отойдя в кусты, парень быстро справил свои житейские дела и принялся раздувать огонь, чтобы позавтракать. Перед отъездом он подоил козу и, напившись молока, принялся запрягать коней. Дальнейший его путь прошел спокойно. Пару раз попадались встречные путники, которые с интересом оглядывали его фургон, но останавливаться и вступать в разговор никто не стал.

К вечеру, уже в сумерках, он подъехал под стены крепости и, мрачно посмотрев на закрытые ворота, покачал головой.

– Этого надо было ожидать. Ладно, переживем еще одну ночь в поле. Не развалюсь.

Приметив в стороне широкую площадку, Елисей тряхнул поводьями, перегоняя фургон туда. Тут явно ночевали все те, кто не успел добраться до крепости днем. Выбрав подходящее место, парень быстро распряг коней и, выпустив из фургона козу, отправился за дровами. Разведя костер, он подвесил над ним чайник и принялся раскладывать прихваченные из дома продукты. Шорох за фургоном моментально вывел парня из благодушной задумчивости, заставив бросить нож и откатиться в сторону, подхватывая карабин.

– Ай, молодца, казак, – тихо рассмеялся кто-то в темноте. – Не боись, не трону.

– Ну, трогать меня себе дороже. А ежели честный человек, так выйди к костру и покажись, – отозвался Елисей.

– Так трое нас, – ответил голос, явно улыбаясь.

– Вот втроем и выходите. А не то пальну на голос, потом сами будете себя ругать.

– Добре, казачок, не закипай, – примирительно усмехнулся неизвестный. – Выходим.

Из-за фургона появились три фигуры, и Елисей, рассмотрев их в неверном свете костра, понимающе хмыкнул:

– Пластуны. В разведку, что ль, ходили?

– Грамотный, – одобрительно кивнул казак лет тридцати пяти, расправляя усы. – Мы-то пластуны. А вот ты кто таков и откуда тут взялся?

– Да из тех же ворот, что и весь народ, – фыркнул парень в ответ. – Елисей Кречет я. Из станицы Пригорской.

– Эк, – говоривший с ним пластун споткнулся на ровном месте и, перекрестившись, растерянно проворчал: – Так вымерла ж станица.

Его напарники превратились в соляные столпы, настороженно рассматривая подходящего в костру парня.