Одиночка. Тень. Страж

Эдме не могла унять охватившую ее дрожь. Слеза выкатилась у нее из глаза и побежала по морде.

Фенго помолчал и перевел взгляд на Фаолана.

– Мы приветствуем тебя, Эдме, как волка-одиночку, а тебя, Фаолан, как лучшего представителя своего клана. Крюк и Моргунья проводят вас в ваше логово. Ваше обучение начнется в первую фазу роста.

– Фаза роста? – прошептала Эдме, когда они с Фаоланом последовали за Крюком и Моргуньей. – Что это еще такое?

– Так совы называют растущую луну. А время убывающей луны называют ущербом, – ответил Фаолан.

– Где ты этому научился?

– У Гвиннет, совы-кузнеца. Она кует металл и живет отдельно от других своих сородичей.

– А, Гвиннет! – Крюк услышал их. – Она прилетит, когда наступит сезон Моргана и Быстробуйного. Совам-отшельникам особенно нравятся именно их угли. Подуют ветры-ветрищи, и оба вулкана начнут извержение в одно и то же время. Тогда к нам слетятся чуть ли не все отшельники – кузнецы и угленосы – на свете. Замечательное настанет времечко! Но вот и ваше логово. Обучение скоро начнется, так что отдохните как следует.

* * *

– Ты только посмотри! – восторженно сказал Фаолан, когда они по узкому ходу забрались внутрь. – Они даже выделили нам шкуры. Я никогда не спал на отдельной постели. Мне только иногда бросали старые промокшие шкуры, оставшиеся от щенков моей стаи.

– И у меня не было своей шкуры! – сказала Эдме. – Мне вообще никакие не давали. Говорили, что это для меня слишком хорошо.

Они трижды обошли свои постели по кругу, как всегда делают волки, готовясь ко сну. Это были шкуры карибу, добытых зимой, когда олени толще.

– Эдме, я слишком взволнован, чтобы заснуть, – сказал Фаолан.

– Я тоже, но давай попробуем.

– Давай.

Некоторое время они лежали молча. Наконец Фаолан не выдержал:

– Ты спишь? Спишь, Эдме?

– Спала, пока ты не спросил.

– Ой, извини.

– Все в порядке. Что ты хотел?

– Я думал о том, что ты сказала в пещере фенго. Это очень смело с твоей стороны – сказать правду.

– Спасибо, Фаолан, – отозвалась Эдме, но про себя подумала: «Неужели ты разбудил меня, только чтобы похвалить за смелость?»

Оба поуютнее устроились на своих шкурах.

– Хорошо пахнут, правда? Никаких следов щенков, – снова заговорил Фаолан.

– Да, никаких следов.

Едва Эдме начала снова погружаться в сон, Фаолан снова заговорил:

– Эдме, так ты не спишь?

– Почти, – пробормотала она.

– Я еще кое-что хотел сказать.

– И что же?

– Ты действительно заслуживаешь места в Страже. Гораздо больше, чем я. Ты отличилась на охоте.

Волосы на загривке Эдме невольно встали дыбом.

– Фаолан, это глупо. Никогда в жизни не слышала ничего более кэг-мэг. Ты не раз доказывал, что достоин. Дай мне наконец поспать.

Но Фаолану не спалось, и он принес Кость Костей. В темноте пещеры читать ее было нелегко, но вскоре волк обнаружил фрагмент с более глубокими линиями и принялся водить по нему языком. Один участок был вырезан особенно глубоко – как будто для того, чтобы привлечь внимание. Читая его, Фаолан чувствовал, как по спине пробегает холодная дрожь.

Между волками и медведями-гризли, обитающими в краю Священных вулканов, всегда поддерживалась тесная связь, поскольку это очень важно для сохранения существующего порядка. Так два самых крупных вида поедателей мяса существовали мирно бок о бок друг с другом. Такой дружбы между волками и медведями нет нигде в других частях страны Далеко-Далеко. Но знайте, что для поддержания этой связи следует соблюдать ряд особых правил. Одно из самых важных гласит, что волк ни при каких обстоятельствах не должен прикасаться к детенышу гризли, ибо никто не скажет наверняка, какая реакция последует со стороны его матери. Самое малое, что грозит волку, – это смерть.

Есть и другие правила и ритуалы, обеспечивающие мирное существование медведей-гризли и волков Стражи в этой части страны Далеко-Далеко. Хорошие отношения между нами важны потому, что добычи здесь мало, а значит, нам пришлось бы из-за нее сражаться.

– Урскадамус, – пробормотал Фаолан. Гром-Сердце иногда повторяла это медвежье проклятие, когда бывала не на шутку рассержена. Эдме снова проснулась.

– Что ты делаешь?

– Читаю Кость Костей.

– В темноте?

– Линии-то глубокие, я их языком чувствую.