Одинокие

О’кей. Время процедуры истекло. Прыгающие перед закрытыми глазами огоньки, запрограммированные исполнять свой безумный танец в течение ровно тридцати минут, замирают, а затем, аккордно вспыхнув последний раз, гаснут. Прекращают вибрировать ложа, на которых покоятся обновленные тела обеих женщин. Теплый ветер, песней доносящий до ноздрей экзотические ароматы южных морей, острые запахи тропических цветов и неотведанных фруктов – обрывается разом, как будто закрыли форточку. Жидкокристаллическая панель – свидетель того, сколько ненужных килокалорий потеряла каждая – застыла в новом радостном значении. Чтобы вчитаться, уразуметь, сделать правильный вывод – о, чудодейственный аппарат – и через день, другой, третий вернуться сюда. Так возвращается на место своего преступления закоренелый преступник.

С помощью предупредительных сестер-помощниц Светлана и Нина одновременно поднимаются, и пока их распаренные тела сушат и растирают мягкими, махровыми, теплыми полотенцами, они молча улыбаются друг другу.

– Пилинг пропустим, наши физиономии сегодня на твердую пятерку. Может быть, сделаем себе педикюр?

Покинув кабинет «альфа-массажа», они снова оказались перед выбором.

– Нет, не хочется терять время, – не соглашается Нина.

– Значит, переходим к водным процедурам, – предлагает Светлана, – в бассейн?

– Да.

Бассейнов, а точнее, ванн, в этом заведении несколько: только для женщин, там можно плавать обнаженными, только для мужчин, и там можно плавать обнаженными. Разумеется, предусмотрен и смешанный вариант. Поплотнее завернувшись в простыни, Светлана и Нина направляются в отделение «только для женщин».

В теплую воду, окрашенную в приятный голубоватый цвет, они прыгают прямо с борта.

Погрузившись с головой, Светлана на миг ощущает себя русалкой.

Она делает несколько сильных круговых движений руками и ногами и оставляет Нину позади, но вдруг… Острая боль опять пронзает ей правую грудь и, пройдя по плечу, отдает в руку и под лопатку. Чувство физической радости сразу же исчезает.

Отфыркиваясь, Светлана останавливается и, повиснув на дорожке, дожидается Нину, отставшую метров на пять. Подплыв, Нина деликатно ни о чем не спрашивает, но во взгляде её чуть прищуренных глаз читается понимание. Нина улыбается, растягивая мокрые губы, движением головы стряхивает капельки воды с носа и традиционно интересуется:

– Рассказать анекдот?

– Расскажи.

Она рассказывает анекдот про пловца, а в сегодняшней интерпретации – про пловчиху, которой запретили посещать бассейн, потому что она писает в воду.

– Но почему? – растерянно спрашивает спортсменка, – ведь так делают все!

– Да, все, – отвечает ей тренер, – но все – в воде, а ты-то – с бортика!

– Смешной анекдот. В первый раз я слышала его лет двадцать назад. Пошли-ка в бар, – прерывает её Светлана.

Выбравшись из воды, женщины отправляются в душ.

«Я опять – в третий раз, а еще не вечер – стою, как под дождем», – думает Светлана.

Она трогает то место, что болит в её теле. Она прикасается к нему нежно, и боль, когда она ощупывает шишку, – корнеплод, вызревший на благодатной почве, вполне терпима.

«В диаметре сантиметров пять, плюс-минус. Много это или мало? Не знаю. А вдруг придется вскрывать? Вдруг – не рассосется?» – мысль, что внезапно поражает её, шокирует, пугает её и, отразившись на лице, выдает её.

Подскочив, Нина страшным загробным голосом выдыхает:

– Покажи.

Светлана не выдерживает и прыскает со смеху.

– Смотри.

– Где болит?

– Вот здесь, – указательным пальцем Светлана трогает точку на груди чуть ниже и правее ареолы. – Только, пожалуйста, будь осторожна.

– Не бойся. Я – профессионал.

– Правда? – с удивлением спрашивает Светлана, проверяя мелькнувшую мысль.

– Да. Всякое случалось, – рассеянно отвечает Нина, – в интересах бизнеса – чего не сделаешь.

Она берет её грудь в руки и кладет на правую ладонь и пальцами левой руки пытается проникнуть под кожу:

– Здесь – больно?

– Да, здесь больно, – твердо отвечает Светлана. – Очень!

Они стоят посередине душевого помещения, и Нинка сосредоточенно изучает Светланину грудь. Голые. На Светлане – лишь кулон. Желтый камешек лежит в ложбинке её грудей. В этом кусочке янтаря не застывшая букашка, а высохшая, законсервированная на миллионы лет травинка. Она изогнулась в очень правильную, каллиграфически выведенную буквицу «С» – Светлана. Поддавшись порыву, Светлана расстегивает золотую застежку…

– Бери, подруга. На память.

– Ой, – восклицает Нина. Она даже не делает попытки вежливо отказаться. Она бросается подруге на шею, обнимает, целует, тискает. Светлане это не нравится:

– Ну, хватит! Потрогала, оценила Сашину страсть? Теперь пошли в бар. Я замерзла и хочу выпить.

И, не дожидаясь, что ответит ей Нина, идет одеваться.

Нина возвращается под душ, но лишь на секундочку. Закрутив кран, она догонят свою подружку.

В полутемном баре, пронизанном атмосферой искусственного порока, они затаиваются в уголке, чтобы под перерастянутые, звучащие вполтона блюзы насладиться опьянением.