Одинокий мститель. Убийство в госдепартаменте.

— И вы не собираетесь выпускать её из рук, — бесстрастно констатировал Бэньон. — В городе верховодят гангстеры, но для вас это не имеет значения. Вы прикрываете от правосудия Стоуна и Лагану, спасаете их от электрического стула ради норкового манто и броши с бриллиантами.

Миссис Диэри негромко рассмеялась и вновь кончиком розового языка провела по губам:

— Продолжайте, мистер Бэньон, продолжайте. Вы так забавно обо всем рассуждаете.

— Вы отняли у мужа последний шанс облегчить душу, — сказал Бэньон тем же бесстрастным тоном.

— Да-да-да! — раздраженно сказала миссис Диэри. — Я достаточно страдала, теперь всё позади. Я буду наслаждаться жизнью, и ваши нудные нравоучения не смогут ничего изменить.

— Вы полагаете, ближайшие годы станут для вас счастливыми?

— Это будут чудесные годы, — сказала миссис Диэри, от души рассмеявшись.

— У вас нет будущего, — медленно произнес Бэньон.

— Что вы имеете в виду?

Лицо Бэньона покрывала мертвенная бледность. Словно нехотя он достал из потайной кобуры револьвер:

— Вы не догадываетесь, миссис Диэри?

— Вы не посмеете…

— Посмею, если не получу от вас письма Тома. Со всеми подтверждающими документами. Здесь крупная игра, леди.

Миссис Диэри сползла с подлокотника кресла. Опустившись на колени перед Бэньоном, она подняла на него глаза и, раскачиваясь из стороны в сторону, непрерывно облизывала губы. Её рот закрывался и открывался, руки подрагивали в такт беззвучно шевелящимся губам. Это была пантомима страха, лести, отчаяния, призыва к милосердию.

«Конец близок», — думал Бэньон. Когда прозвучит выстрел и эта онемевшая, нелепо жестикулирующая тварь превратится в бездыханный труп, он отложит в сторону револьвер и вызовет полицию.

Его работа будет завершена.

— Нет! — сумела наконец прохрипеть миссис Диэри.

Чего он ждет? Надо только нажать на спусковой крючок. Всё остальное доделает пуля. Она навсегда покончит с этой прилизанной сукой, с её Стоуном, Лаганой, бандитами, убившими его жену, мертвой хваткой сжавшими город.

Чего он ждет? Они убивали, почему же не может он? Почему он должен связывать себя нормами морали, на которые они плюют?

Миссис Диэри не отрывала от него взгляда. С её полуоткрытых губ слетали неясные бормотания.

Рука Бэньона опустилась.

— Я не имею права убивать вас, — негромким страдальческим голосом произнес он.

Закрыв лицо руками, она зарыдала и начала клониться вниз, пока её лоб не коснулся ботинка Бэньона. Резким движением он отдернул ногу, и женщина, рыдая и смеясь, упала на пол.

Бросив на неё брезгливый взгляд, Бэньон спрятал револьвер в кобуру и устало пожал плечами. Когда он выходил из квартиры, её неистовые благодарные рыдания провожали его до самой машины.

XVI

Остановившись около первого попавшегося бара, Бэньон заказал двойную порцию виски. Ему предстояло продумать, как с помощью какого-либо хитроумного приема достать документы Тома Диэри, не убивая безоружную женщину. Он оказался не таким безжалостным, как предполагал.

Выпив виски, он набрал номер Дэбби.

— Всё в порядке? — спросил он.

— Конечно. А что может случиться?

— Не знаю. Какой-то тип интересовался вами сегодня в гостинице. Наверное, человек Стоуна.

— Что вы мне посоветуете, Бэньон?

Он потер лоб. Ответа на её вопрос он не знал, и это обстоятельство мало его беспокоило.

— Понимаю, я просто камень на вашей шее, — сказала она.

— Прекратите, — раздраженно сказал он.

— Хорошо, молчу. Вы говорили, что вышли на след. Удалось что-нибудь узнать?

Он вздохнул:

— Вам это мало о чем говорит, но один из стражей порядка написал исповедь, а потом пустил себе пулю в висок. Содержание его письма способно стереть Лагану и его банду с лица земли. Оно сейчас у жены Диэри, но я оказался слабаком — не смог преступить пятую заповедь. Если бы у меня… Впрочем, это уже другая история. Не беспокойтесь. — Сейчас он говорил с ней больше для того, чтобы высказаться самому, сбросить душевное напряжение.

— Хорошо, не буду.

— Сидите тихо. Я скоро приду.

— Буду ждать. Без вас мне тоскливо.

Сидя в заходящем на посадку самолете, Ларри Смит смотрел вниз, на зеленые огни взлетно-посадочной полосы. В темноте ночи параллельные ряды огней, казалось, уходили в бесконечность. Они представлялись ему таинственными и в то же время успокаивающими символами безопасности.

Питтсбург — первая остановка на пути к морю. Не следовало ударяться в бега, с безнадежным отчаянием повторял он себе, наверное, в пятнадцатый раз. Лагана и Стоун поняли бы. Разве возможно молчать, когда гигант вроде Бэньона сжимает тебе горло и твоя душа готова отлететь от тела? Нет, при таких обстоятельствах заговорит любой. Не следовало бежать. Бегство всегда подозрительно…

Он вспомнил глаза Лаганы, и по его телу пробежала дрожь. В самолете стоял теплый уютный полумрак, но Ларри бил лихорадочный озноб.