Одинокий мститель. Убийство в госдепартаменте.

Окинув её взглядом, Корнелл отметил богатую и удобную обстановку, спокойную атмосферу рабочего уголка, нарушенную жестокой и отчаянной схваткой. Он увидел распростертого на полу крупного седого мужчину и понял, что встреча, которой он так добивался, не состоится. Человек, лежавший на полу, был Джейсоном Стоуном. И он был мертв.

V

Его кололи ножом снова и снова, словно убийца не мог найти выхода своей ярости. Корнелл замер, потрясенный. Нож, всё ещё влажный от крови, лежал на ковре футах в пяти от убитого. Даже мертвый, Джейсон Стоун выглядел могущественным и опасным. Его прямые волосы серебрились в ярком свете опрокинутой лампы. Лицо, на котором застыли удивление и страх, принадлежало человеку, который все последнее десятилетие играл доминирующую роль в национальной политике.

Ох и начнется теперь, подумал Корнелл. В комнате ясно ощущалась опасность — опасность не только для него, но и для Кери. Мысли теснились у него в голове — он вспоминал странные события сегодняшнего дня и вечера, приведшие его сюда. Корнелл не притронулся к убитому. Он опустился на колени рядом с телом и заметил, что у Стоуна вывернуты карманы. Он насчитал семь ножевых ран. В комнате был такой же разгром, как на письменном столе в доме. Кто-то вел отчаянный поиск. Корнелл не представлял, что именно могли разыскивать, и сейчас было не время это выяснять. Здесь он ничего не мог сделать. Вспомнив об оставшейся внизу Кери, он выпрямился и повернулся спиной к убитому, ощущая, как напряжены его нервы.

Мотылек по-прежнему кружился вокруг лампы в ритуальном танце. Корнелл спустился вниз.

Кери не оказалось там, где он её оставил. Комната была пуста. Корнелл обошел лодку и прислонился к деревянным перилам площадки, нависавшей над катером. Кери была не одна. Рядом стоял Пол Эвартс. Он резко обернулся на звук шагов, Кери отпрянула от него. Она была бледна и взволнована.

В голосе Эвартса отчетливо звучало потрясение:

— Барни, это невероятно. Кери рассказала мне о Джее.

Корнелл посмотрел на девушку и вопросительно произнес:

— Кери?

— Нет, Барни, — ответила она.

— Пусть так, — согласился он. — Тогда кто?

— Не знаю. Он был уже мертв, когда я пришла сюда. Я не видела, кто его убил. Мы ссорились в доме, потом он ушел, и я увидела, что он направляется сюда. Минут через пять я пошла за ним. Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя после того, что он мне сказал.

— Что именно он сказал? — спросил Корнелл.

Ее лицо было белым и застывшим.

— Я никогда этого не повторю. Когда я пришла, он был уже мертв, вот и все. В комнате явно что-то искали, ты сам видел. Конечно, глупо было падать в обморок, но я не выдержала. Тут ты меня и нашел.

Корнелл повернулся к Полу Эвартсу, беспокойно переминавшемуся с ноги на ногу на краю лестничной площадки:

— Пол?

— Нет, Барни. Не могу сказать, что сожалею о смерти этого человека, но я его не убивал. Я всё время был перед домом, ждал Кери.

— Это только твои слова, — сказал Корнелл.

— Только мои слова, — кивнул Эвартс. — Это все, что каждый из нас имеет на сегодняшнюю ночь. Я могу задать встречный вопрос, Барни.

— Я его не убивал, — ответил Корнелл. — Я только что приехал.

— Тебе будет сложно убедить в этом полицию. — Голос был сух и странно незнаком.

Корнелл бросил взгляд на Кери. Она молча смотрела на него широко раскрытыми глазами, словно он был ей чужой. Он помотал головой, пытаясь рассеять возникшее вдруг ощущение нереальности происходящего.

Они не верили его словам. В лучшем случае выжидали, не зная, что именно он сделал и почему. Нет, подумал он, почему — абсолютно ясно. Если его обвинят, ни у кого не возникнет сомнений в мотивах. Особенно когда всё выйдет наружу. Никто не поверит, что он явился уговорить Джейсона Стоуна разумно отнестись к выдвинутым против него, Корнелла, обвинениям. Он начал понимать всю чудовищность случившегося — словно рассеялся туман над бездонной пропастью.

Он глубоко вздохнул:

— Что делал здесь Кич?

— Я ведь уже сказал, — нетерпеливо ответил Эвартс, — не знаю.

— А ты его видела, Кери?

Она покачала головой:

— Я видела его машину перед домом, но не его самого. Джей сказал, что Кич приехал из Вашингтона, и его это развеселило. Он находил забавным, что кон-I грессмен очень расстроен из-за тебя.

— Забавным?

— Джею это вполне могло показаться забавным, — сказала Кери. — Барни, он твердо решил погубить тебя. Это все знали. Хватит стоять здесь и болтать. Нужно что-то делать. Необходимо увезти тебя отсюда.

— А как насчет тебя? — спросил Эвартс. — Если газетчики пронюхают…

Она беспомощно взглянула на него:

— Это ужасно. Но не можем, же мы все убежать. Каким бы Джей ни был, что бы он ни сделал, нельзя оставить его, да ещё в таком виде.

— Мы должны, — отозвался Корнелл.

Эвартс колебался:

— Опасно. Но ради Кери мы должны попытаться.

— Что с прислугой? — спросил Корнелл.

— Когда мы приехали, никого не было.

— Джей был страшно зол, — вмешалась Кери. — Кто-то послал телеграмму и велел всех отпустить на эти дни. Он ужасно ругал своих врагов и их мелкие подлости, хотя, ей-Богу, у Джея было все, чего он хотел, и он сам нередко преследовал других.