Одинокий всадник

Но все это преследователи увидели лишь мельком. Вырвавшись на бархан, преследователи дали по уходящим ответный залп. Пуля вырвала из седла одного из бандитов и кинула на землю.

Беглецы резко повернули коней и стали уходить по узкой извилистой лощине, прячась за барханами. Преследователи разделились на две группы, чтобы охватить их с флангов.

Баймагамбет, Шанау и Киикбай двинулись слева и через несколько секунд оказались возле убитого. Это был Раис. Выпавший из его руки наган воткнулся стволом в песок, который медленно всасывал алую горячую кровь, текшую из разорванной вены на шее Раиса.

Они задержались, казалось, лишь на мгновение возле убитого, но Салык и Куспан тем временем ушли далеко вперед.

Баймагамбет и остальные, нещадно настегивая лошадей, вскоре выскочили на один из гребней и ударили по скакавшим в лощине бандитам. В то же мгновение прозвучали выстрелы Салыка и Куспана. Но на этот раз беглецам повезло — смерть обошла их стороной.

Преследователи возобновили погоню, пытаясь взять бандитов в тиски, не дать им выйти из лощины.

Баймагамбет с товарищами внезапно наткнулся на бархан, преодолеть который коням оказалось не под силу. Пришлось объезжать его. Когда же они сделали это, глазам их предстала неожиданная картина: бархан, который они только что обошли и въехали на него по пологому склону, оказывается, преградил путь и беглецам: лощина кончалась тупиком, и бандитам ничего не оставалось, как повернуть обратно. Тут-то они и нарвались на пули Салыка и Куспана.

Сползавшую с седла женщину подхватил Танат. Его преследователи узнали еще после первой стычки. Он перекинул ее тело перед собой и помчался дальше.

Увлеченный погоней, Баймагамбет не сразу заметил, что конь Салыка остался без хозяина. Увидел он это лишь через несколько секунд и сразу же повернул к командиру. За ним последовал и Шанау.

Тем временем бандиты уходили все дальше и дальше. И гнался за ними лишь Куспан. На какое-то мгновение он остановился, прицелился в Кулбатыра, подзадержавшегося, чтобы пропустить вперед Таната и Аккагаз. То ли старенькое ружье дало осечку, то ли кончились патроны, только в следующую секунду ружье полетело в сторону, а парнишка выхватил из ножен саблю и, помахивая ею над головой, пустился за бандитами. Конь его шел карьером, и всадники быстро сближались.

Кулбатыр то и дело оглядывался, но ходу намеренно не прибавлял. Киикбай догадывался о замысле врага, но даже крикнуть не мог, чтобы остановить Куспана — не услышал бы парень его крика.

Куспан мчался вперед, охваченный азартом погони и, конечно же, даже не подозревал, что ему готовит бандит. Но в тот момент, когда их лошади поравнялись и Куспан уже занес для удара саблю, из-под руки Кулбатыра высунулся короткий ствол карабина и тут же изрыгнул короткую вспышку.

Медленно-медленно падала из рук Куспана сабля. Да и сам он так же медленно и неуклюже сползал с седла кружившей на месте лошади.

К другу подскакал Киикбай. Куспан был еще жив. Прерывисто, всхлипом втягивал в себя воздух открытым ртом, юное лицо его, с нежным пушком над верхней губой, все больше серело и, казалось, вытягивалось, теряя привычную округлость.

Киикбай зажал рану в боку друга собранным в комок подолом рубахи. Ему чудилось, когда он вглядывался во вздрагивающие веки Куспана, что парень вот-вот придет в себя. Но тело Куспана содрогнулось, начало вытягиваться и в следующую секунду обмякло в руках Киикбая. Куспан больше не дышал.

Баймагамбет и Шанау еще оставались возле тяжело раненного командира, Киикбай же никак не мог прийти в себя, поддерживая коленом и руками уже мертвого Куспана.

Бандиты скрылись в песках.

16

Как только окончательно оторвались от преследования, Кулбатыр приказал Танату остановиться. Тот смотрел на вожака расширенными от страха глазами и тяжело дышал.

Кулбатыр бережно снял с его коня жену и осторожно положил ее на песок. Потом сдернул с себя бешмет, свернул его и подсунул ей под голову.

Все время, прикрывая Таната с тыла, он думал лишь об одном: хоть бы рана оказалась неопасной! Но теперь, склонившись над женой, он понял: жить ей осталось недолго. Пуля вошла в грудь, и вся одежда на Аккагаз пропиталась кровью. Губы ее, еще недавно такие сочные, взялись мелкими морщинками и казались обветренными, ссохшимися. Кулбатыр достал из кармана платок, смочил его водой из бурдюка и приложил ко рту Аккагаз.

Танат, не дожидаясь команды, поднялся на вершину ближайшего бархана, откуда вся округа просматривалась как на ладони.

Погоня отстала. Мирно белели под лучами уходящего солнца пески, где происходила недавняя схватка; повсюду, куда доставал глаз, было тихо и пусто.

Танат прислонил берданку к довольно высокому кусту караганника, уселся на землю и принялся чистить песком испачканную кровью одежду. Недавний страх прошел. Танат чувствовал себя опустошенным.

...Аккагаз умирала тяжело. Ее, видимо, мучили боли, и она постанывала, страдальчески морща лоб, покрытый бисеринками пота.