Одинокий. Злой. Мой (СИ)

— Деточка, хвостом не крути, а то прищемлю, — фыркнула мама, но ее тон моментально поменялся, стоило отцу войти. — О, дорогой! Наладить Димочке смесь? Его уже, кажется, кормить пора. А ты чаю хочешь?

— Нет, спасибо. — Отец налил себе из кувшина в стакан воды, сделал несколько глотков, улыбнулся. — Все-таки какое счастье, что Марьяна жива.

— Да, я тоже так рада этому. Прости, что скрыла от тебя, что случилось с ней на самом деле. Но я так боялась, этот древний ведь чуть не убил меня. Приказал молчать… — На лице мамы блеснули слезы.

Она уткнулась папе в грудь, пряча лицо. Ее плечи начали подрагивать.

— Ирочка, ну что ты… — Отец обнял ее, меж бровей залегла складка. Он оставил стакан, принялся гладить ее по волосам, спине. — Я, наверное, погорячился сегодня. Ты меня прости, тебе ведь тоже нелегко все время было держать это в себе.

— Марьяна, пригляди за основой. Мы с твоим отцом к брату поднимемся, — сдавленным голосом пробормотала мать. Папа извинился одними глазами и кивнул на маму, все еще всхлипывающую у него на руках.

Мы с Кирой остались вдвоем. Как только шаги родителей стихли, чертовка подошла к графину и налила в отцовский стакан еще воды.

— Странно. Ничем не пахнет, — хмыкнула она. — Я уж думала, там приворотное.

— Если смешать корень златоглазки с лавровым листом до того, как добавлять в основу, а не после, то характерного сладковатого запаха в приворотном не будет, — бесцветным голосом ответила я.

Кира посмотрела на меня со смесью недоверия и ужаса.

— И что это, так любого, что ли, можно? — тихо добавила она после некоторого времени.

— Ты на Виктора намекаешь? — вздернула я бровь.

— Нет, конечно, ты что. Я бы никогда не подумала о таком! — оскорбилась чертовка, вздыбив хвост от возмущения. — И не смей ничего ему говорить, поняла? А то сейчас насочиняешь про меня ему нелепиц.

Она насупилась и снова вернулась к гранату.

— Перестань. Ничего я ему не скажу. — Я подошла к основе, которую начала готовить мама. Сейчас она выглядела как слегка красноватая вода, будто чуть подкрашенная марганцовкой. Но первые пузырьки уже появлялись на поверхности. — А зелье тебе точно не нужно. Ты ему и так нравишься.

Чертовка замерла, даже дышать перестала.

— Ты врешь, — буркнула она, а сама уставилась на меня с такой мольбой во взгляде, что даже неловко стало.

Кажется, в этот момент Кира была готова простить мне все на свете, стать моей лучшей подругой, выполнить любую прихоть, только бы я сказала ей то, что она хочет услышать.

— Нет. Правда так думаю.

— А почему ты так думаешь?

Я бы, конечно, многое могла ей рассказать, про то, как искрит между ними, какие взгляды бес бросает на нее, когда думает, что никто не видит. Как отреагировал на ее танец с Виталием. Но сейчас это было явно лишнее. Да и вмешиваться во взаимоотношения такого нервного типа, как Виктор, с кем бы то ни было не хотелось.

— Спроси у него сама.

Кира моментально сдулась, отвернувшись к тарелке с красными зернами.

Курьер приехал через два часа пятьдесят минут. Еще чуть-чуть, и основу пришлось бы готовить заново. Я так нервничала, что мы не успеем, что расчесала до крови запястье.

— Ну до чего ты бестолковая, — отчитала меня мать, сунув в руки аптечку, а сама принялась кружить над ингредиентами, чтобы правильно их подготовить. — Тут еще записка. Твой «друг», — она выделила последнее пренебрежительным тоном, — просит еще приготовить зелье смены облика. Необходимое всё прислал. Ох, чует мое сердце, планируете какую-то противозаконную чернуху. Не дай бог попадетесь, а арбитры потом на того, кто зелье варил, выйдут…

Она принялась причитать, а я перебирала содержимое аптечки, чтобы найти там пластырь и заживляющее. Под руки попался флакончик с сухой смесью. Я машинально прочитала название: «Корень златоглазки/лавр».

— Мам, — я приподняла его на свет. — Ты ведь даже не скрываешься.

Мать бросила на меня гневный взгляд, подошла и вырвала из моих рук бутылёк и убрала в шкаф.

— Твой отец в зельях все равно ни черта не понимает. А скрываться что толку? В прошлый раз я скрывалась как могла, даже варила не дома. Ингредиенты в саду закапывала. А только проблем больше от этого, и возможности вовремя подливать уменьшаются. Да и подозрительно выглядит.

Я даже не знала, что сказать на это. Любовь родителей даже после их расставания оставалась у меня в памяти светлым воспоминанием, чем-то, что закончилось, но, тем не менее, было, и было прекрасным. А сейчас… изнанка оказалась далеко не сказочной.

— У меня нет слов, — честно призналась я.

— Ты ведь хочешь, чтобы я помогла с антидотом? — хмыкнула мама. — Вот и молчи. Полюбишь сама безответно, тогда поговорим.

Отчего-то вспомнилось, как Платон (вернее, тогда я думала, что это Платон) выгнал меня из своего поместья. Мой мир рухнул, так мне казалось. Могло ли приворотное зелье тогда все исправить?

По телу прошла волна страха и нервной дрожи. На мгновение я представила, как бы все было, будь во мне больше от матери. Больше умений, больше — ее характера.