Одинокий. Злой. Мой (СИ)

— Одалживаться у меня по собственной инициативе? — Бес приподнял бровь и недоверчиво хмыкнул, будто бы я сказала что-то очень глупое и смешное. — Может быть, я недооценил собственные умения в психотерапии? — рассмеялся Виктор. — Видимо, стоило предложить Платону еще приплатить за них. Но, если серьезно, что-то в твоей истории не сходится. Или ты мне лжешь…

— Но я не лгу! — поспешно воскликнула я, отвлекшись от взвешивания измельченного корня златолистника. И я действительно не сказала ни слова неправды. Умолчала кое о чем. Но и только.

— Может, и не лжешь, — невозмутимо кивнул. — Может, сама всего не знаешь. Пока я склоняюсь к этому. И твое счастье, если это действительно окажется так.

Последнее он сказал с едва заметной угрозой в голосе.

Не успела я испугаться, как дверь комнаты открылась, и вошла миниатюрная девушка. Молодая чертовка с изящным хвостом, извивающимся за ее спиной. На ней были обтягивающие джинсы и короткий топ, подчеркивающий достоинства фигуры.

Она оценивающе осмотрела меня с головы до пят и недовольно поджала губы. Странно, чем я могла успеть ей насолить?

— Я тебя не звал, — холодно бросил ей Виктор.

— Передали, что надо ромашку принести, — она приподняла желтенькую коробочку, что держала в руках, на которой были нарисованы белые цветы с характерными сердцевинами.

— Поставь на стол и иди в зал. Там сейчас не помешает помочь.

Девушка поставила коробочку рядом со мной, а потом замерла в нерешительности.

Спустя минуту тишины, во время которой я помешивала варево, считая про себя повороты ложкой, Виктор не выдержал:

— Долго будешь тут стоять?

«Три посолоню, четыре противосолоню…»

— Может быть, я могу чем-то помочь? — заискивающе спросила она.

— Да, можешь, — на лице чертовки на мгновение вспыхнула надежда, но тут же погасла, стоило бесу договорить, — в зале. Здесь у нас конфиденциальный разговор.

— Вы же знаете, я никому ничего не расскажу. Прикажите мне молчать, если хотите. — Ее большие красивые глаза с обожанием и мольбой уставились на беса. Если бы не видела сама, ни за что бы не поверила, что такая красавица может ТАК смотреть на такого, как Виктор.

Не то чтобы Виктор был совсем уродливым. Явное уродство привлекает внимание. В Викторе же внимание привлекал только его горб. В остальном… невзрачный, некрасивый. Как клуб назывался? «Серая моль»? Пожалуй, и самому хозяину заведения это имя бы очень подошло.

А кроме того, что девушка была весьма миловидной, она была еще и чертовкой — черти себя никогда низшими не считали. Правда, формально и к высшим их отнести было нельзя. Этакий промежуточный вид. Но это не мешало большинству чертей брезгливо относиться к разного рода низшей нечисти, такой, как бесы, например.

Хотя… ведь поверила же я в искренность Платона к такой обезображенной, как я. В то, что ему не важна внешность. А искренности там, как оказалось, не было. Вероятно, и эта чертовка просто хорошо играет, притворяется, желая получить расположение начальника.

— Я могу приказать тебе уйти, — в голосе беса заиграли вкрадчивые нотки. — Кира, не испытывай мое терпение.

Кира? Я еще раз глянула на чертовку. Кажется, это она стояла у бара, когда я заметила Нику в зале. Да, точно она. В те минуты, с Нику, я настолько испугалась, что толком не запомнила внешности барменши. Больше проецировала её чувства на себя. Теперь же понимала — это та самая девушка.

Зато стало понятно, почему, стоило девушке войти в комнатушку, та резко наполнилась ароматами выпивки. Кажется, чертовка насквозь пропиталась алкоголем.

— Может быть, мне порезать что-нибудь для зелья? — в ее голосе мелькнуло отчаяние. Даже жалко стало бедняжку.

«Любовь зла, полюбишь и беса», — кто знает, возможно, она и не притворяется вовсе.

— Если позволите вмешаться… Вот тут в ступке неплохо было бы растолочь, — подала я голос. — А то, пока мешаю, убирать ложку нельзя.

Кира рьяно кинулась к ступке, Виктор же смерил меня недовольным взглядом, затем снова посмотрел на девушку. А я краем глаза отметила, что взгляд её нетрезво блестел. Неужели она и сама выпила для храбрости?

— Когда вернемся в столицу, будешь наказана.

От того, с какой мрачностью он это сказал, у меня внутри всё похолодело. Уж не оказала ли я медвежью услугу, предложив помочь мне со ступкой?

Лицо беса превратилось в каменную маску, взгляд помрачнел. У меня от волнения за Киру, но еще больше от волнения за себя, вспотели ладони, чуть ложка из рук не выскользнула.

Вот только, вопреки предчувствию, Виктор выдал:

— Отправлю в неоплачиваемый отпуск.

Я едва не поперхнулась. И всё? Отпуск?! Он серьезно? А молний-то метал глазами, как будто как минимум на дыбе девчонку вздернет. Это точно наказание? Может быть, не такой Виктор плохой начальник, раз в качестве наказания своих людей в отпуск отправляет. Пусть и неоплачиваемый, но от низшей нечисти полного соцпакета и не ожидаешь.