Одинокий. Злой. Мой (СИ)

Старший брат хоть и вспыльчив, но с ним можно поговорить. Правда, он до сих пор обижен на Платона за последний эксперимент (хоть и скрывает это). Но Платон всегда был ближе со Златом, чем с Дитрихом. Он сможет объясниться. Его услышат.

…Сцена удивительно похожа на предыдущую. Даже взгляд брата схож с тем, как смотрел Дитрих. Правда, Злат куда более взбешен, почти ослеплен гневом. Его взрывной характер проявляется на всю мощь. На шее вздувается вена.

— Я говорил Диту, что на видео сжигают кого-то не того… я чувствовал, что ты опять нас обдурил, — рычит Златон.

— Постой! Злат! Это я, Платон! Клянусь, я могу доказать…

— Замолкни, мразь. Слышать тебя не желаю.

Дальше —

практически идентичная сцена. Пистолет, смертоносные пули, кровь, стекающая по одежде. Смерть и пустые глаза Серпа Адрона, уставившиеся в потолок…

Платон громко выругался.

Да что такое?!

Они решили бить на поражение, не слушая отца, даже не позволив ему заговорить?! А если тот скажет что-то дельное?!

М-да, и Платон еще считал, будто глубоко ненавидит отца за всё, что тот сотворил. Да он, по сравнению с братьями, его обожал, даже общался с галлюцинацией. Теперь, правда, он сомневался — а галлюцинация ли это была? Её осведомленность настораживала и раньше, а сейчас Платон корил себя за то, что не посчитал отцовское присутствие достаточно опасным, даже мысленно поблагодарил его за блокнот.

Дурак, что сказать.

Так, есть еще «Цербер» — охранная фирма, принадлежащая Дитриху. А там близнецы-помощники Дита. Можно обратиться к ним. Они с детства дружили с братьями Адронами.

Спустя минуту, прокрутив несколько сценариев подряд, Платон понял, что ни к кому он не обратится. Близнецы накидывались на него и убивали. Без сожаления, наоборот, с плохо скрытой радостью и легким садизмом. Уничтожали своего мучителя, расправлялись с тем, кто сломал их жизнь.

Давным-давно Серп Адрон объединил разум троих парней-оборотней и привязал их к себе. Они стали его послушными марионетками, и любой приказ хозяина был для них нерушим. Если он приказывал убивать, они не могли сопротивляться. Никто из них физически не мог навредить Серпу — это было заложено в парнях на уровне разума.

Теперь же они сорвали оковы, Серп больше не управлял их сознанием.

Эта мысль заинтересовала Платона. Получается, связь между отцом и близнецами навсегда разорвана? Больше он не сможет причинить вред их руками?

Возможно, конечно, дело в том, что фактически перед ними в видениях стоял не Серп Адрон, а Платон — но ведь дар предвидеть смерть ему передался вместе с телом.

Как это работает?

Надо попозже обдумать.

Оставалась матушка. Платон хлопнул себя по лбу: вот о ком нужно было подумать в первую очередь. Она не убьет бывшего мужа — потому что свято верит в то, что всем положен второй шанс. И уж точно выслушает, поверит, что перед ней средний сын. Материнское чутье не обманет.

Платон не увидел собственной смерти, думая о маме.

Проблема обнаружилась иного характера. Он не знал, где мать сейчас находится. У нее было много квартир по всей стране. В последнее время она жила в северной столице, чтобы иметь возможность обеспечивать Платона бесконечными запасами еды. Но в какой из квартир — загадка. Агата скупала их пачками, так сказать, в этом заключалась маленькая её слабость.

Благо мамин номер он помнил.

Вне зоны доступа…

Чуть позже вспомнилось, что мама оставила ему записку. Она уехала куда-то со своим новым мужчиной. Связь там, судя по всему, не ловила. Да и какой смысл связываться с матерью, если помочь она ему не сможет.

Этот вариант тоже пришлось отложить.

У Платона без шуток кипел мозг. Никогда еще столько событий не проносились перед его глазами, никогда ещё он так долго не обдумывал различные комбинации будущего. Будучи ученым он привык анализировать, копаться в вариациях одного и того же рецепта — но никогда ещё от этого не зависела его судьба. Он всегда мог всё оценить, не торопясь, опираясь на исследования и факты.

Теперь же у него не осталось ничего, кроме дара.

И на том спасибо.

Он подумал и о женах своих братьев, и о бабушке или других, очень дальних родственниках, и о старых товарищах по лаборатории, и просто знакомых — исход был един. Либо убивали на месте, либо сообщали арбитрам, и его жизнь обрывалась благодаря их усилиям.

Ну и куда деваться?! Не к Альбеску же идти на поклон?!

Был ещё Виктор Ковтун.