Одинокий. Злой. Мой (СИ)

Платон, кажется, даже не колебался. Во взгляде не было ни сомнения, ни страха. На меня он при этом не смотрел, хотя я бросала на него взгляды, полные немой мольбы. Повлиять на его решение я никак не могла, но не нужно жертвовать собой ради моей шкуры! Она того не стоит!

Виктор никак не реагировал, лишь жадно впитывал в себя всю эту сцену. Оно и понятно — он лишних проблем как раз не хочет.

— Мне нужны сутки, чтобы попрощаться и закончить дела, — сказал Платон твердо под мой вздох ужаса.

— Я дам тебе пять минут, — Нику лениво зевнул. — О! Хотите, обвенчаем вас напоследок? Лет триста назад я некоторое время гостил в католическом монастыре, даже имею соответствующий сан. А что, соглашайтесь. Будете соединены душами, хоть не на земле, так на небесах. — Он картинно смахнул слезинку со щеки.

Уж не знаю, обманывал он или говорил правду — но не удивилась бы, узнай, что Альбеску действительно от скуки успел побывать даже священником.

Платон на его насмешливое предложение никак не отреагировал, только шагнул ко мне и крепко обнял. И хоть я понимала, что передо мной чужое незнакомое тело, но вжалась в него со всей силой. Вцепилась онемевшими пальцами, пытаясь, наверное, защитить собой, спаяться с ним намертво, только бы не отпускать. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.

— Не надо… — взмолилась ещё раз, чувствуя, как глаза наполняются слезами. — Пожалуйста, одумайся…

— Не плачь, — он нежно коснулся моего лица. — Всё будет хорошо. Да и, к тому же, однажды ты спасла жизнь мне, настала моя очередь платить по счетам. Теперь мы квиты.

— Не надо, — повторяла как будто в тумане. — Платон, ты не понимаешь, на что соглашаешься.

— Послушай, Мари. Мне всё равно не будет покоя в теле отца. Меня убьют либо арбитры, либо собственные братья. Так хоть какая-то защита. Лучше уйти к Альбеску, чем существовать в вечных просчетах собственной гибели.

— Это не жизнь…

— Но и не смерть. Дар молчит, значит, рядом с Нику мне не грозит умереть. Понимаешь?

Моё сердце ныло, разрывалось от почти физической боли. Все застарелые раны и залеченные шрамы воспламенились, стоило вспомнить «жизнь» у Альбеску. Я не желала подобной участи никому и уж точно — не тому мужчине, которого успела впустить в свое сердце.

Я была готова пожертвовать собой ради него. Точнее — отдать Нику заслуженное. Ведь моё согласие на сделку добровольное, я сама продала себе Альбеску — и не имею никакого права менять свою никчемную жизнь на жизнь Платона.

Чего я добилась, что умею? Кроме варки зелий, ни в чем не преуспела. Исчезну — никто и не вспомнит. Никто не всплакнет. А он — гениальный ученый, маг с огромным потенциалом. Он разберется с отцом, отсидит остаток времени под домашним арестом — и вновь сможет заниматься тем, что получается у него превосходно.

Я же свой выбор однажды сделала и теперь должна расплатиться за него сполна. Пусть и с запозданием.

Платон ничего не сказал мне больше — лишь коротко поцеловал в губы тем самым поцелуем, который бескрайне солон от непрошеных слез и пахнет вечным прощанием.

Затем мужчина подошел к Виктору. Тот поднялся с диванчика. Они застыли друг напротив друга.

— Спасибо за всё, — пожал Виктору ладонь. — Не держи на меня зла за прошлые обиды.

— Мы же друзья, а у друзей нет старых счетов, — ответил бес грустно. — Жаль, конечно, что наша дружба обрывается столь скоро, но я запомню её до самой смерти.

В доказательство своих слов он вновь дотронулся до шеи, напоминая, видимо, о видении собственной кончины.

— По возможности передай моим братьям, чтобы не злились. Да и с Серпом не помешало бы разобраться. Могу я попросить тебя хоть как-то посодействовать? Не требую помощи, но хотя бы анонимную весточку черкани куда следует.

— Сделаю всё, что в моих силах, — кивнул Виктор серьезно. — За ней тоже пригляжу, работой обеспечу, — внезапно пообещал он, мотнув головой в мою сторону.

Платон благодарно хлопнул его по плечу.

— Какая трогательная сцена, я точно расплачусь, — нетерпеливо перебил Нику. — Давай закругляйся. Часики тикают.

— Ты же обещал пять минут, — хмыкнул Платон.

— А я что-то передумал. Ну так что?

— Я согласен. Давай свой договор.

Нику достал из внутреннего кармана фиолетового пиджака свернутый в трубочку контракт. Он был тонюсенький, я сама прекрасно его помнила. Никаких, казалось бы, подводных камней. С тебя — добровольное согласие, с Альбеску — твое дальнейшее содержание и полная ответственность за твою жизнь. Всё предельно лаконично, любой низший поймет.

Кто переходит под власть вампира, становится невидимкой для арбитров. Точнее — единственное, что те могут сделать, это вернуть пленника обратно хозяину, если тот решится на побег. На законных, так сказать, основаниях — бумажка-то подписана тремя сторонами.

Платон прочитал договор и мрачно кивнул.

— Где подписаться?

— О, минутку-минутку, — захихикал Нику. — Сейчас мы всё организуем. Только сразу предупреждаю. Ляпнешь что-нибудь помимо ответов на прямо обращенные к тебе вопросы, и я передумаю. Заберу девку обратно, а ты просто сдохнешь. Видишь это? — он дождался кивка Платона. — Отлично.