Одиссей покидает Итаку. Бульдоги под ковром

— Ну вот и прекрасно, что пришли. Я, в общем, и не сомневался, в людях редко ошибаюсь. Да и чего бы вам отказываться? Совсем молодой человек, вся жизнь впереди, когда и ставить последний рубль ребром? Хотя другой на вашем месте вполне мог загулять суток на трое или просто смыться. От добра, мол, добра не ищут. Ну ладно, это я так…

Он протянул Басманову портсигар, но тот с достоинством отказался и закурил собственную «Месаксуди». Снова довольно хмыкнув, Шульгин перешел к делу.

— Так, Михаил Федорович, будем считать, на первую должность вы приняты. Будете у нас, так сказать, начальником отдела кадров. Повторяю задачу… — Он перечислил вчерашние требования к кандидатам и добавил: — Только давайте без альтруизма. Я все понимаю, могут быть случаи — хочется помочь человеку, отчаянное положение, голодные дети… Так лучше вы прямо скажите, кому-то кое-что можно просто выделить из представительских сумм… А в целом исходите из того, что с выбранным вами человеком вам же и придется, скажем, в разведку идти, десять верст с пулеметом на плече бежать по песку или джунглям, ну и все тому подобное. А вдруг у него дыхания не хватит, струсит, вас же или товарища раненого бросит, да просто скандален, неуживчив, к мордобою склонен… Надеюсь, все понятно?

Тогда далее. Очень нас интересуют люди, умеющие автомобилем управлять, на мотоцикле ездить, вообще к технике причастные. Если авиаторов найдете — совсем чудесно. Ну там артиллеристы, пулеметчики, специалисты по штыковому бою — само собой. Особая статья — кадровые штабисты, лучше даже — генштабисты с полным курсом академии… Для таких требования к здоровью могут быть и помягче.

«Черт возьми, — думал Басманов, — так они что, действительно империю в дебрях Африки основать задумали? Размах, однако! Что ж, тем интереснее». Но вслух ничего не сказал, только кивал понимающе.

— Оклад содержания лично вам определим для начала в три тысячи. Золотом, естественно. Знаете, — доверительно понизил голос Шульгин, — я как-то не слишком верю в бумажки, пусть это даже фунты. Согласны?

Как он мог быть не согласен? Все это выходило за пределы самых смелых и горячечных мечтаний. А вдали, в таком случае, вырисовываются перспективы совсем уже сказочные. Он вспомнил о матери и сестре, оставшихся в Петрограде. Последний раз они виделись зимой восемнадцатого, и больше известий от них Басманов не имел.

Об ужасах, что творили большевики в столице, он слышал немало, но надеялся, что родных террор не коснулся. В конце концов о том, что он жив и ушел к Корнилову, не знал никто, кроме самых близких родственников, а две безобидные женщины ЧК вряд ли заинтересуют.

Ну, если все образуется, имея деньги, можно будет через Финляндию пробраться в Питер и как-нибудь их разыскать…

…Началась его работа. В наскоро оборудованной под контору квартире в первом этаже большого и запущенного дома неподалеку от Долма-Бахче. В приемной сидела барышня-машинистка из беженок, в прошлом бестужевка, не успевшая дойти до панели, поскольку ее отец сбежал из Одессы вовремя и не с пустыми руками. В кабинете Басманова стоял большой обшарпанный стол, несколько стульев и, для солидности, желтое шведское бюро с кучей пустых коленкоровых папок. Для выдачи авансов он получил под отчет десять тысяч рублей и право испрашивать впредь сколько потребуется, в зависимости от грядущих успехов.

Тактику вербовки он разработал сам. Первым пяти офицерам, лично им отобранным, Басманов выдал по двадцать рублей и пообещал еще по восемьдесят, если они приведут по пять кандидатов, устраивающих капитана. Жалованье же, чтобы не разжигать излишнего ажиотажа, обещал в двести рублей, намекая, впрочем, что это сумма не окончательная. Но и такие деньги натерпевшимся и изголодавшимся эмигрантам казались совершенно сказочными.

С теми, кого Басманов счел пригодными, поочередно беседовали Новиков, Шульгин и появившийся позже еще один господин с манерами иностранного генерала. Так показалось Басманову из-за его холодности, неулыбчивости и нерусской педантичности, несмотря на безусловно русскую фамилию — Берестин. Разговаривая с волонтерами, он, как заметил капитан, крайне въедливо выяснял послужной список, проявляя странную осведомленность, отдавал предпочтение лицам, имеющим связи и знакомства с начальствующим составом Вооруженных Сил юга России, а также с бывшими офицерами и генералами, служащими ныне в Красной армии. Это наводило на мысль о его причастности к контрразведке, только неизвестно — чьей. Мелькнуло даже в голове: а не большевики ли затеяли какую-то грандиозную провокацию — но Басманов тут же сам себя одернул: и вид у новых хозяев слишком уж небольшевистский, деньгами они сорят неумеренно, да и что за прок большевикам от десятка-другого беглых офицеров?

А вот в голубом мундире господин Берестин, вполне возможно, и хаживал…