Одиссея крейсера «Варяг»

       Сейчас Кирилл стоял ночную вахту на мостике "Варяга", намеренно выключенный из общего веселья для, по выражению Руднева, "воспитания характера". Причем, к чести Великого князя и удивлению Руднева, он ни звуком, ни жестом, ни выражением лица не проявил никаких признаков неудовольствия при получении приказа командира. Хотя по воспоминаниям Карпышева, в литературе князь описывался как изрядный гуляка. Похоже, что программа перевоспитания ответственностью начала приносить свои плоды, а может, мемуаристы советского периода немного преувеличивали. Михаил остался во Владивостоке, Балк не взял его с собой в рейд, ссылаясь на то, что кто-то должен присматривать за ходом работ.

       В кают-компании по традиции сначала спели "Варяга", причем Руднев был неприятно удивлен, что канонический текст был несколько подправлен. Потом господа, вернее, товарищи офицеры практически насильно всунули гитару Балку и затаились в ожидании чего-нибудь новенького.

       - Ну как мне тут давеча сказал товарищ поручик Ржевский - нас окружают замечательные люди, - издалека с цыганским заходом начал Балк, - я его, правда, в ответ заверил, что без боя мы все равно им не сдадимся, даже будучи окруженными.

       Балк выдержал паузу, необходимую для усвоения материла. Переждал смешки офицеров крейсера и не слишком добрый взгляд Ржевского, который смягчился, только вспомнив, кто именно первым прыгнул за ним в ледяную воду. Поручик наконец-то выбрал единственно верную реакцию на все анекдоты о нем, широко рассказываемые Балком - он начал тому подыгрывать и рассказывать их самостоятельно, от первого лица. Балк, тем временем, перебрав пальцами струны, продолжил.

       - Ну, раз общество настаивает, придется спеть, но, товарищи - песня на этот раз будет не о море. Я, как вы знаете, сейчас временно списан на берег. Наверно, за слишком большую инициативность, - начал Балк, проверяя настройку гитары, - и вот по примеру нашего командира, решил не только построить бронепоезд, но и сочинить ему боевой гимн. Так что не обессудьте - сегодня не о море. Ну, по крайней мере, для начала:

       По рельсам скаты грохота-али,        Бронь-поезд шел в последний бой.        А ма-ла-до-о-ва машиниста

       Несли с пробитой головой.

       Руднев, услышав знакомую с детства мелодию, под которую и сам не раз слегка и не очень слегка пьяным распевал "нас извлекут из-под обломков", подавился шампанским. Откашлявшись и промокнув бороду салфеткой, он с ненавистью уставился на "автора-исполнителя", бормоча себе под нос проклятья по поводу шуточек.

       В броню ударила шимо-оза,        Погиб машинный экипаж,        И трупы в ру-убке па-ра-во-оза        Дополнят утренний пейзаж.        Вагоны пламенем объяты

       И башню лижут языки...        Судьбы я вызов принимаю        Простым пожатием руки.

       Не дождавшись упоминаний про танки, танкистов, болванки и прочие анахронизмы, Руднев позволил себе расслабиться, и теперь с интересом ожидал, каким еще образом его неугомонный соратник изнасилует старую добрую песню.

       Нас извлекут из-под обло-омков,        Положат рядом на балласт        И залпы башенных орудий

       В последний путь проводят нас        И полетят тут телегра-аммы        Родных и близких известить,        Что сын их бо-ольше не вернё-отся        И не приедет погостить.

       Слушатели, к удивлению Руднева, внимали певцу с неослабевающим вниманием без всякого намека на улыбки.

       В углу заплачет мать-старушка

       Смахнет слезу старик-отец        И молода-ая не узна-ает,        Каков у парня был конец        А он на карточке смеё-отся        В газете "Русский инвалид"        В ва-ен-ной фо-орме, при пого-онах        Но ей он больше не жених.

       Как будто дождавшись окончания последнего куплета, прервав на полуслове вопрос кого-то из офицеров насчет башенных орудий, истошно зазвенели колокола громкого боя. Собравшиеся нестройной гурьбой понеслись из кают-компании по боевым постам, создав короткую, но весьма плотную пробку в дверях. Столкнувшись с Балком, Руднев (они оба уже не имели постоянных боевых постов по новому штатному расписанию крейсера и благоразумно пропустили вперед остальных офицеров корабля) "нечаянно" всадил ему в бок локоть и прошипел на ухо - "предупреждать надо, ведь говорил же".

       С верхней палубы донеслись частые выстрелы 75-миллиметрового орудия.