Одиссея последнего романтика

Над озером тихим и сонным,Прозрачен, игрив и певуч,Сливается с камней на камниХолодный железистый ключ.Над ним молодой гладиатор,Он ранен в тяжелом бою,Он силится брызнуть водоюВ глубокую рану свою.

Как только затеплятся звездыИ ночь величаво сойдет,Выходят на землю туманы,Выходит наяда из вод.И к статуе грудь прижимая,Косою ей плечи обвив,Томится она и вздыхает,Глубокие очи закрыв..

И видят полночные звезды,Как просит она у негоОтвета, лобзанья и чувстваИ как обнимает его.И видят полночные звездыИ шепчут двурогой луне,Как холоден с ней гладиаторВ своем заколдованном сне.

И долго два чудные телаБелеют над спящей водой…Лежит неподвижная полночь,Сверкая алмазной росой.Сияет торжественно небо,На землю туманы ползут,И слышно, как мхи прорастают,Как сонные травы цветут.

Под утро уходит наяда,Печальна, бела и бледна,И, в сонные волны спускаясь,Глубоко вздыхает она. ^{286}

— Знаете ли что, давно не изведанное физическое чувство испытывал я, читая эти могучие, стальные стихи… Да! стальные, — ораторствовал друг мой, уже вставши, — блестящие, как сталь, гибкие, как сталь, с лезвием, как сталь… У меня от затылка вдоль по спинному хребту бегали мурашки от множества отдельных стихов и образов — и в жар бросило от целого… Да! Это — сталь, чистая сталь! Пожалуй, господам, избалованным современными поэзиями,покажутся вещи молодого поэта и холодны, как сталь… Уж я даже слышал от одной барыни — большой любительницы стихотворений Некрасова да от одного господина, приходящего в неистовый восторг от всякого напряжения, что в стихах г. Случевского чувства мало… И слава богу, что чувствийу него нет: чувствия дешевы; страсть у него есть — без страсти эдакого образа, как наяду с гладиатором, не выдумаешь. Этот господин идёт в творчестве не от чувствийи даже не от мыслей и впечатлений, а прямо от образов, ярко предстающих его душе, захватывающих ее. Черт ли в них, в чувствиях?Вон у меня их очень много — девать некуда. Нет, я вам говорю, тут сразу является — поэт, настоящий поэт, не похожий ни на кого поэт, — стремительно заключил Иван Иваныч, а потом, немного отдохнув и проведя рукою по лбу, добавил: — а коли уж на кого похожий — так на Лермонтова.

Я был положительно ошеломлен таким заключением; но прежде чем рассказывать дальнейшую мою беседу с Иваном Ивановичем, должен сделать объяснительное отступление.