Одиссея последнего романтика

Но ты… Нервический удар в тот час,Когда б сбылись несбыточные грезы,Разбил бы полнотой блаженства нас,Деливших всё: молитву, думы, слезы…Я в это верю твердо… Но не разЯ сравнивал тебя с листом мимозыПугливо-диким, как и ты подчас,Когда мой ропот в мрачные угрозыПереходил, и мой язык, как нож,В минуты скорби тягостной иль гнева,Мещанство, пошлость, хамство или ложьРубил сплеча направо и налево…Тогда твои сжималися черты,Как у мимозы трепетной листы.

24

Прости меня! Романтик с малолетстваДо зрелых лет — увы! я сохранилМочаловского времени наследствоИ, как Торцов, «трагедии любил». ^{72}Я склонность к героическомус детстваПочувствовал, в душе ее носилКак некий клад, испробовал все средстваЖизнь прожигать и безобразно пил;Но было в этом донкихотстве дикомНе самолюбье пошлое одно:Кто слезы лить способен о великом,Чье сердце жаждой истины полно,В ком фанатизм способен на смиренье,На том печать избранья и служенья.

25

А всё же я «трагедии ломал» ^{73},Хоть над трагизмом первый издевался…Мочаловский заветный идеалНевольно предо мною рисовался;Но с ужасом я часто узнавал,Что я до боли сердца заигрался,В страданьях ложных искренно страдалИ гамлетовским хохотом смеялся,Что билася действительно во мнеКакая-то неправильная жилаИ в страстно-лихорадочном огнеМеня всегда держала и томила,Что в меру я — уж так судил мне бог —Ни радоваться, ни страдать не мог!

26

О вы, насмешкой горько-ядовитойИль шуткой меткой иль забавно-злойНередко нарушавшие покойСкрываемой и часто ловко скрытой,Но вечной язвы, вы, кому душой,Всей любящей без меры, хоть разбитойДушой, я предавался — раны той,Следов борьбы не стихшей, но прожитой,Касались вы всегда ли в добрый час,Всегда ль с сознаньем истины и права?Иль часто брат, любивший братски вас,Был дружескому юмору забава?..Что б ни было — я благодарен вам:Я в юморе искал отрады сам!

27

Но ты… тебя терзать мне было любо,Сознательно, расчетливо терзать…Боль сердца — как нытье больного зуба ^{74}Ужасную — тебе я передатьБезжалостно хотел. Я был сугубоВиновен — я, привыкший раздуватьВ себе безумство, наслаждался грубоСознанием, что в силах ты страдать,Как я же! О, прости меня: жестокоНаказан я за вызов темных сил…Проклятый коршун памяти глубокоМне в сердце когти острые вонзил.И клювом жадным вся душа изрытаNell mezzo del cammin di mia vita! [36] ^{75}

28