Одиссея последнего романтика

Из всех людей, которых яВ московском обществе знавал,Меня всех больше занималОлимпий Радин… Не был онУмом начитанным умен,И даже дерзко отвергалОн много истин, может быть;Но я привык тот резкий тонНевольно как-то в нем любить;Был смел и зол его язык,И беспощадно он привыкВсе вещи звать по именам,Что очень часто страшно нам…В душе ль своей, в душе ль чужойНеумолимо подводитьЛюбил он под итог простойВсе мысли, речи и дела

И в этом пищу находитьНасмешке вечной, едко-злой,Над разницей добра и зла…В иных была б насмешка таОднообразна и пуста,Как жизнь без цели… Но на немСтраданья гордого печатьЛежала резко — и молчатьПривык он о страданьи том…В былые годы был ли онСомненьем мучим иль влюблен —Не знал никто; да и желатьВам в голову бы не пришло,Узнав его, о том узнать,Что для него давно прошло…Так в жизнь он веру сохранил,Так был он полон свежих сил,Что было б глупо и смешно

В нем тайну пошлую искать,И то, что им самим давноОтринуто, разузнавать…Быть может, он, как и другой,До истин жизненных нагих,Больной, мучительной борьбой,Борьбою долгою достиг…Но ей он не был утомлен,—О нет! из битвы вышел онИ здрав, и горд, и невредим…И не осталося за нимНи страха тайного пред тем,Что разум отвергал совсем,Ни даже нá волос любвиК прошедшим снам… В его кровиЕще пылал огонь страстей;Еще просили страсти те

Не жизни старческой — в мечтеО жизни прошлых, юных дней,—А новой пищи, новых мукИ счастья нового… СмешонЕму казался вечный стонО ранней старости вокруг,Когда он сам способен былОт слов известных трепетать,Когда в душе его и звук,И шорох многое будил…Он был женат… Его женаБыла легка, была стройна,Умела ежедневный вздорУмно и мило говорить,Подчас, пожалуй, важный спорВопросом легким оживить,Владела тактом приниматьГостей и вечно наполнять

Гостиную и, может быть,Умела даже и любить,Что, впрочем, роскошь. Пол-МосквыБыла от ней без головы,И говорили все о ней,Что недоступней и вернейЕе — жены не отыскать,Хотя, признаться вам сказать,Как и для многих, для меня,К несчастью, нежная жена —Печальный образ… — Но онаБыла богата… Радин в нейНашел блаженство наших дней,Нашел свободу — то есть могКакой угодно вам порокИль недостаток не скрыватьИ смело тем себя казать,Чем был он точно…

4