Одиссея Тёмного принца

– А что мы теряем? Если повезёт, твоему другу Павлу не придётся контролировать каждое твоё движение. Тебе не придётся морщиться от боли, борясь с желанием залезть в мой номер в пять утра и проверить, насколько крепко я сплю. А я наконец смогу вернуть тебе способности. Потому что, извини, держать поблизости сильную Тёмную, которой приказали меня прирезать, – это самоубийство и для меня, и для тебя.

– Ты настолько уверен, что у тебя всё получится?

Его глаза блеснули:

– Настолько.

– И откуда у тебя координаты лаборатории?

– Есть кое-кто, кто способен на невозможное, как и твой отец. – Вернон вдруг усмехнулся. – Именно он помог Альбини найти логово варианта «ноль». Скоро я вас познакомлю.

Таисса долго молчала, глядя на него.

– Вот-вот начнутся переговоры со Светлыми, – произнесла она наконец. – Весь мир висит на волоске и зависит от твоей прихоти. А ты подставляешь спину мне и отправляешься в логово Александра – чтобы попробовать спасти меня от нанораствора?

Павел кашлянул:

– Мне вот тоже интересно. Хотя я бы на твоём месте не стал уточнять, подруга. Вдруг этот парень и впрямь решит, что ему это невыгодно?

Вернон молча протянул Таиссе бокал. Помедлил, оглядывая импланты Павла, усмехнулся и протянул ему второй. Взял себе третий бокал, поднял над перилами, и последний луч заходящего солнца зазолотил вино за прозрачным стеклом.

Тысячи свечей внизу. Горящие бумажные фонарики в гаснущем небе. Память о Елене, память о прежнем мире.

Дир. Лара. Разобщённый Совет. Планета, лишённая владычества Светлых и Тёмных.

И Вернон Лютер, совершенно такой же, как обычно. Единственный Тёмный на планете, у которого было противоядие.

– В соседней реальности нанораствор вкололи мне, и я очень хорошо помню, каково это было, – негромко произнёс Вернон. – Уверен, Александр будет счастлив, если в мою шею вонзится игла инъектора. Для начала я просто хочу, чтобы этой дряни больше не существовало.

– Угу, ты думаешь только о себе. И совершенно не жаждешь побыть рыцарем Таиссы и подарить ей свободу, – невинно заметил Павел.

– Ни малейшего желания.

– Так я тебе и поверил. – Павел помедлил. – Но спасибо, что ты меня позвал. Сам знаешь, я всё сделаю.

Он отпил из бокала, глядя на горизонт, и Вернон последовал его примеру. Таисса тоже машинально отпила, предаваясь воспоминаниям.

…Когда они оказались в безопасности, Вернон прислал к ней врача и позаботился обо всём необходимом, дав связаться и с матерью, и с Рамоной, чтобы та передала новости отцу Таиссы. Вот только Вернон не ответил ни на один вопрос Таиссы о своих планах и почти сразу же оставил её одну. Таисса знала, что дело было в приказе Светлых, но чувствовала себя покинутой всё равно. И улететь к бывшим Тёмным она тоже не решилась: Вернон без слов помог бы ей в этом, но у неё сердце было не на месте при мысли, что придётся оставить его одного.

В ту ночь она долго сидела без сна над чашкой кофе, глядя в окно, и не заметила, как встретила рассвет. А к полудню, когда она всё-таки проснулась, Вернон Лютер уже начал строить свою новую империю. Без неё.

Но, как оказалось, куда больше он хотел вернуть ей свободу.

– Я понимаю твою неприязнь к нанораствору, – произнесла Таисса, глядя на Вернона. – И понимаю, что ты хочешь освободить меня. Но ведь по сравнению с противоядием, которое ты получил, это такая мелочь, правда? Почему она так тебе важна, Вернон? Почему сейчас?

Вернон смотрел на Таиссу очень долго. А потом произнёс совершенно не то, чего она ожидала:

– Если бы Эйвен Пирс тебя не любил, не гордился бы тобой, не принимал тебя и не думал о тебе с любовью ни одного дня, что бы ты для него сделала?

– Всё, – мгновенно вырвалось у Таиссы.

– Даже если бы он совершил что-то чудовищное? Убил тысячи людей?

Таисса хотела сказать, что на прошлой войне счёт шёл отнюдь не на тысячи, но закрыла рот.

– Я бы всё равно его любила, – тихо сказала она. – В тюрьме, в силовом коконе или в криокамере. Неважно.

– А ты рискнула бы всем, чтобы вытащить его из криокамеры? Сделала бы всё, чтобы спасти его, если бы он был заражён дрянью вроде нанораствора? Даже если бы ты сама его заразила?

– Разумеется, я бы… – Таисса вдруг осеклась.

Она поняла, о ком шла речь. Не об Эйвене Пирсе. О Майлзе Лютере.

– Если бы ты умирала, ты бы сделала всё, чтобы твой отец был свободным, пусть даже где-нибудь на уединённом острове, – спокойно сказал Вернон. – Без нанораствора и криокамер. И ты сделала бы всё, чтобы Светлые не могли просто выкинуть его тело на помойку, как кусок размороженного мяса, если бы им что-то не понравилось в твоём поведении.

– Твой отец, – прошептала Таисса. – Ты говоришь о нём.

– О Майлзе Лютере собственной персоной, – кивнул Вернон. – Хочешь посмотреть на него воочию? По словам моего талантливого друга, криокамера хранится там же, где и бесценный нанораствор Александра: в таинственной и загадочной лаборатории, которая сделает тебя свободной. Самое время его навестить.

– Ты понимаешь, какой это риск?