Одиссея Василия Кука

Активно действовала и советская пропагандистская машина. К маю 1945-го в регионе работало 3,5 тыс. агитационных коллективов, роздано 20 млн. листовок, 1 млн. газет, 100 тыс. брошюр. Распространялись листовки-обращения от имени пленных командиров УПА (например, захваченного в конце января 1945 г. командира одного из соединений УПА на Волыни Юрия Стельмащука) с компрометацией предводителей повстанческого движения (в том числе апеллируя к их контактам с немцами и бессмысленным «чисткам») с призывами сдать оружие.

Итак, существовала объективная необходимость защиты повстанческих рядов от разведывательно-подрывной деятельности спецслужб противника. Эффективность работы СБ ОУН неоднократно признавали противники, рассматривая ее как один из основных факторов длительности и упорства подпольной борьбы. В мае 1943-го контрразведчики повстанческой армии разоблачили группу советских разведчиков. «Мы недооценили силы вашей Службы безопасности, — заявили они, — мы думали, что будет легче работать среди вас, чем среди глупых немцев, и ошиблись». По признанию польского полковника Я. Герхарда, их агентурная разведка в среде повстанцев «не дала никаких положительных результатов».

Наряду с этим специфика деятельности СБ (часто вопреки установкам руководства ОУН, приказам командования УПА и элементарной служебной целесообразности) нанесла ощутимый урон повстанческой борьбе. По свидетельству одного из руководителей подполья ОУН (А. Мельника) Олега Штуля, нормальному процессу управления повстанческими подразделениями препятствовало чрезмерное вмешательство эсбистов в боевое планирование. Жесткая система контроля «загнала оппозицию под землю. Никто откровенно не осмеливался высказывать никакой критики… Глупейшие и ужасные приказы выполнялись».

Боевые и вспомогательные повстанческие подразделения были густо пронизаны агентурой СБ УПА. В отчете одного из руководителей повстанческой контрразведки «Аскольда» (первая половина октября 1943 г.) говорилось, что в сотнях «Негуса» и «Макса» соединения «Богун» (Группа УПА «Север») из 220 стрельцов в агентурную сеть СБ привлечено 26 человек (2 сотенных, 6 взводных и 18 «роевых» командиров), в медицинском подразделении — 1, санитарной школе — 2 человека. О чрезвычайно широких полномочиях СБ свидетельствует приказ командующего УПА Группы «Север» № 27 от 14 января 1944 г.: все воины, независимо от служебного положения, должны сотрудничать с СБ, требования которой имеют безоговорочный характер. Аппарату СБ предоставлялась полная свобода действий. Организационная инструкция повстанцев, подготовленная в связи с приходом советских войск (не раньше марта 1944) определяла СБ как «ведущий участок» движения сопротивления, настаивала на том, что весь актив ОУН и УПА должен с нею сотрудничать и безусловно выполнять все поручения эсбистов. Командиры и руководители, принимавшие новых участников ОУН и УПА без предварительной проверки их СБ, приравнивались к «явным врагам».

Понять сложившуюся ситуацию вряд ли возможно без учета общей атмосферы тогдашнего лихолетья. По словам участника повстанческого движения на Волыни Михаила Подворняка, «не было тогда у людей никакого милосердия, не было наименьшей искры совести, так как люди превратились в зверей. Казалось, что дьявол со своей темной силой восстал из бездны и овладел человеческими сердцами… Наиболее запомнилось нам бандеровская СБ… Этих двух букв наши люди боялись не меньше чем НКВД ли Гестапо, так как кто попал в их руки, живым уже не выходил. Свою жестокость они объясняли тем, что теперь война, революция, которая требует жесткой руки, твердой власти. Но это не было оправданием, так как садисты всегда являются садистами, и во время войны и в мирное время». Автор усматривает в терроре СБ одну из причин разложения повстанческих рядов: «Через некоторое время много наших хлопцев, служивших в УПА, бежали домой. Они были идейными хлопцами, пошли в УПА из патриотических побуждений, из чувства национального долга, но теперь не могли согласиться с тем, что делалось в самой УПА, не хотели поднять руку на своего брата и разочарованные пошли домой».

Атмосфера шпиономании и внутреннего террора удачно использовалась чекистами для внесения раздора между повстанцами, компрометации их командного состава. Как отмечалось в специальном сообщении НКГБ УССР (март 1945 г.), вследствие усиления разложения в подразделениях УПА и дезертирства значительно активизировалась террористическая деятельность СБ против «капитулянтов». Это обстоятельство, наряду со специальными агентурными мероприятиями, … вызывают брожение и разложение в их рядах», рост настроений в пользу нецелесообразности и бесперспективности дальнейшей борьбы с советской властью. Сама Компартия (большевиков) Украины настаивала на активном применении провокационных методов компрометации и раскола подполья и УПА. Например, прямо предписывалось возводить подозрение в сотрудничестве с НКВД на зажиточных крестьян с целью ликвидации их руками СБ.