Одна беременность на двоих

— Из Канзаса Дороти была в «Волшебнике из страны Оз», а эти… Да какая разница, всё равно хрен на редьку сменили. Помнишь, из музея плакаты того времени — улыбающаяся блондинка держит в руке артишок? Люблю я плакаты того времени, не то что сейчас мы фотошопим всё, а там акварель не хуже Тулуз-Лотрека.

— Он не писал акварелью, — скривилась Аманда. — Но ты права — произведение искусства, а не то, что мы с тобой делаем.

— Только правды в рекламе, что сейчас, что тогда не было и не будет. Посмотрела бы я, как эта блондинка заулыбалась бы после двенадцати часов в поле под палящим солнцем или на конвейере консервного завода. Достижения! Консервы научились делать! Похоже, они так и людей в консервы закатывали на таком рабском труде. Впрочем, что изменилось-то? Мексиканцы до сих пор землю обетованную вспахивают за гроши.

— А их никто не звал сюда, сидели бы у себя в Мексике…

— Злая ты, Аманда, — я бросила в таз последний апельсин. — Им же детей надо кормить… К тому же, вот ты ведь не хочешь ни дома убирать, ни клубнику собирать, а кто это будет делать?

— Знаешь, я и налоги не хочу платить, чтобы их содержать!

— Опять ты не права. Ты ничего не изменишь — одного нелегала выкинешь из страны, десять приползут. Так лучше пусть их дети сыты и здоровы будут, да образование получат наравне с нашими, потому что нашим детям с ними бок о бок жить.

— Это тебе отец в голову вбил? — Аманда уже доедала апельсин, и было непонятно, из-за чего перекошено её лицо: из-за кислого сока или моих слов. — Права геям, которые налоги ваши не тратят, вы давать не хотите, а вот всяких нелегалов готовы спонсировать. Ты почитай, сколько наших собственных детей голодает! Ты вот отнесла еду бедным в этом году?

Я кинула ещё пару апельсинов в таз и подняла его.

— Отец каждый год жертвует на благотворительный обед. И вообще, он двадцать лет волонтерил в пожарной команде.

Я прошла в дом, оставив Аманду во дворе одну. Отец на диване читал газету.

— Похоже, в журналистике действительно кризис, и правильно, что газеты закрывают. Читать абсолютно нечего.

— Папа, включи компьютер и читай что угодно. Выброси ты этот местный мусор — чего там могут написать из того, что тебе кассир ещё не рассказал?

— Вот тут статья есть о том, какая смесь лучше. Может, твоей подруге будет интересно?

— Папа, она грудью собралась кормить. Материнское молоко лучше самой дорогой биологически чистой смеси.

— А вы завтра когда собираетесь уехать? — спросил отец, отложив в сторону газету, и я поняла, что все предыдущие реплики были прелюдией к этому вопросу. Он стал вдруг каким-то совсем грустным.

Я поджала губы и ответила:

— Мы утром поедем на океан рисовать. Нам надо на этой неделе сдать пейзаж по живописи.

— Возьмёте меня с собой?

Я поджала губы ещё сильнее, зная, что Аманда не терпит посторонних во время работы, но не могла подобрать нейтральных фраз для отказа. И вдруг услышала голос Аманды и, обернувшись, увидела её стоящей подле балконной двери, как обычно, с рукой на животе.

— Конечно, Джим, поедем все вместе. Кейти хочет побыть вместе, раз на Рождество она едет со мной в Рино.

— А может всё-таки не стоит ей ехать? — спросил отец, будто меня вообще не было рядом. — Ты захочешь побыть с женихом, Кейти будет только мешать.

— Нет, всё нормально. Он только на один день прилетит. У него очень много работы, — не краснея, соврала Аманда.

Это дурацкая ложь пришла на ум обеим одновременно. Все два часа дороги Аманда с каменным лицом смотрела в окно на выжженные горы, с нетерпением ожидавшие зимних дождей. Она то и дело нервно сжимала пальцы, распластанные на заметно выросшем за неделю животе.

— Тебе действительно так важно, что подумает мой отец? — спросила я, не отрывая взгляда от дороги.

— Нет, не важно, — ответила Аманда очень тихо. — Я просто боюсь, что он помешает нашему с тобой общению. Ну типа я такая непутёвая, что буду оказывать на тебя дурное влияние, бла-бла-бла, бла-бла-бла… Ну ты же знаешь, как родители умеют.

— Так давай… — начала я и осеклась, боясь толкать Аманду на вранье, но она сама закончила мою фразу.

— У меня ведь кольца нет, не прокатит помолвка.

— Скажем, что у тебя аллергия. Я вон не могу носить кольца, отец это знает.

— Ага, встретились такие две аллергичные, блин…

— Тогда скажешь, что боишься потерять, а страховку на бриллиант вы не оформили.

— Кейти, тебе романы писать надо…

— Тогда скажи отцу, что он учится на восточном побережье и прилетит только на Рождество, тогда вы и объявите о помолвке или… Ну прямо и поженитесь, у вас же в Рино это все в один день можно сделать, а?

— Не хочу врать.

— Но и правду говорить не хочешь! Ну я тоже не хочу врать отцу, но… Это только на три дня вранье.

Отец снова взял газету и попытался начать читать, а мы пошли на кухню мыть апельсины. Проведя всё утро на кухне, мы не планировали покидать её до обеда. Теперь уже втроём. Было приятно видеть отца при деле, а не сгорбившимся на диване. Отец протянул полный стакан Аманде: