Одна беременность на двоих

— Ты непроцеженный пьёшь? — Аманда кивнула. — А вот моя жена терпеть не могла мякоть, приходилось дважды процеживать. Получалась прозрачная муть, но ей нравилось.

Аманда приняла из его рук стакан и виновато улыбнулась. Я сжала пальцы. Отец почувствовал напряжение и со вздохом опустился на стул у стола.

— Когда мы родили первого ребёнка, — начал отец, и я наградила его убийственным взглядом, но он его не заметил, потому что изучал рисунок салфетки под вазой с фруктами, — в Сан-Франциско только-только спала волна хиппи, и педиатры стали всех пугать мёдом. Хиппи ведь тоже тогда ратовали за всё натуральное — никакой смеси, только грудное молоко. Однако, дети у них заболевали очень странной болезнью, с судорогами.

— Папа! — не выдержала я. — Не надо страшилок!

— Кейти, дослушай, это вовсе не страшилка, — отец поднял на меня глаза, вынудив меня опустить свои. — Это наша история. Вы все теперь знаете, что детям до года нельзя давать мёд, но каких-то тридцать лет назад никто об этом не знал. Хиппи решили, что сахар — это химия, поэтому воду детишкам подслащивали исключительно мёдом. А в мёде может содержаться ботулотоксин, с которым организм младенца не способен бороться. Врачи зашли в тупик и устроили тогда целое расследование. Они стали пристально изучать, как хиппи за своими детьми ухаживают — так и вышли на медовую воду. Хорошо, что удалось спасти малышей. Ладно, не слушайте меня, вы всё теперь сами со своим интернетом знаете и без врачей.

Аманда сумела не ответить. Но слишком уж шумно открыла духовку, чтобы достать пирог. Отец помог перевернуть его на блюдо клюквой вверх, а потом они вместе достали индюшку, а я зачем-то буркнула:

— Осталось только индейцами вырядиться…

— Помнишь, — оживился отец. — У тебя отличная фотография есть в костюме индейца со спектакля в третьем классе, кажется. Надо поискать…

— Не надо!

Я не понимала, почему у меня вдруг резко испортилось настроение. Даже не хотелось пробовать ароматное чудо — хотелось запереться в комнате, как в детстве. Но тут я почувствовала на плече отцовскую руку. Оказалось, что второй он обнимает Аманду. Мне вновь стало неловко — будто я была в гостях, а не дома. Ну, а потом отец сказал:

— Знаешь, жалко, что мы не родили четвёртого ребёнка. Парни росли вместе, и тебе было бы хорошо с сестрой.

Я искоса взглянула на Аманду, вспомнив свои слова о сестринской любви. Но она не глядела на меня, она смотрела в пол.

Глава двадцатая "Собака"

Аманда просто дура! Ну как можно так поступить за моей спиной?! Если бы я только знала, во что выльется наш пустой ночной разговор, то выпроводила бы её в комнату брата! В центре Стейнбека, кроме консервных банок да грузовичка, смотреть нечего, потому я потащила Аманду в дом, где жил писатель, но тот оказался закрыт, чему я скорее даже обрадовалась, ведь мы сумели попасть в супермаркет не в час-пик и купить всё необходимое для кулинарных изысков Аманды. И всё равно пришлось отстоять приличную очередь, потому что, как бывает перед каждым Днём Благодарения, у всех неожиданно закончились продукты, подчистую — надо, как на случай войны, запастись, ведь завтра магазины не будут работать до самого вечера!

От нечего делать мы решили обследовать гараж, заваленный коробками с вещами братьев, хотя старший брат уже лет так пятнадцать жил отдельно, а другой четыре года назад закончил колледж. Моего ничего не осталось, потому что свои вещи я перед колледжем отвезла в благотворительный магазин. В Древней Греции перед свадьбой невесты приносили свои детские игрушки в дар богине Артемиде. Вот и у меня было такое же своеобразное приобщение к самостоятельной жизни. Рядом не было уже мамы, которая могла меня остановить, сказав, что это память. Впрочем, в отличие от соседей, в наш гараж помещалась хотя бы одна машина. Двух здесь давно не было, а пяти и подавно. Никому не нужный хлам, оставшийся после братьев, отец, наверное, выкинул бы, если б у него хоть до чего-то дошли руки. Хотя, как сказала Аманда, он может и рассматривает вечерами детские вещи. Вырастил троих детей, и в итоге, как все родители, остался один в доме. Умеет же Аманда испортить настроение одной фразой!

Она остановилась около стенки, на которой висели два велосипеда, и опустила руку на одно из седел, будто это был её живот — так же нежно.

— Давай покатаемся по району, пока не стемнело?

— А тебе, разве, можно? — спросила я, хотя и была уверена, что кататься ей ни в коем случае нельзя.

— А чем это отличается от тренажёра? Наоборот мышцы подкачаю. Легче рожать будет. На этой неделе мы пропустили всю аква-йогу. И вообще я хорошо катаюсь, так что не упаду. Я читала в блоге у одной мамы, что она до сороковой недели ездила на велосипеде.

— Слушай, давай не будем экспериментировать, а? Она пусть катается, а тебе не надо.

— Мне надо! — отрезала Аманда и потянулась к велосипеду, чтобы снять с крюка.

— Я сама!