Одна и без оружия

Чего греха таить, потянуло меня к ней. Вел себя как форменный олух. Прячусь, боюсь откровенно с ней поговорить, будто она мне чем-то насолила. Может, человеку нужна моральная поддержка. Привез, бросил ее одну в целом доме, и будь здорова, живи не тужи. Это называется подлянкой исподтишка. И когда я уже решил встретиться с ней, найти какие-то слова утешения и поддержки, предложить свою помощь, последовал вызов в Москву.

Помощник Дика Робсона нашел меня в гараже и пригласил в кабинет начальника.

Дик поднялся из — за стола:

— Оставляю тебя наедине с телефоном. Жди, сейчас будет звонок. А у меня дела.

Через минуту я уже говорил с генералом Рожковым. Сегодня же вечерним самолетом я должен вылететь на родину. Завтра в двенадцать ждет у себя. Робсон поможет улететь.

Хотел спросить насчет Татьяны, может, стоит взять ее с собой, но в последнюю минуту передумал: какое она имеет отношение к спецслужбе? Сказал просто:

— Татьяна, видимо, останется в доме? Дик внимательно посмотрел на меня:

— А чего тебя это так беспокоит? Живет себе дамочка, не тужит, особенно не рвется в родные пенаты, а ты за нее волнуешься.

— И все же что с ней будет, она россиянка, оставаться одной в чужой стране без средств тяжело.

— А кто тебе сказал, что ее собираются оставлять здесь? Просто идет следствие, к которому она имеет прямое отношение. И пока оно не закончится, твою Татьяну никуда не отпустят. Пусть сидит дома и ждет, когда вызовут для дачи показаний. Станет не нужна, сразу же отправим домой.

Вот так я и вернулся. Не знал еще, зачем меня вызывают, какое задание дадут. И когда в кабинете генерала Рожкова увидел Ию, понял, что моя работа с ней продолжается, и это лучшее, чего можно было пожелать.

Вышли от генерала уже в новой роли: Ия моя подружка, и нам теперь надо изображать отчаянно влюбленную пару. Ия теперь Ольга, а я остался Павлом.

Мы договорились, что я буду ждать Ию вечером у офиса, где она будет находиться со своей спецгруппой весь день, как уже ее предупредили, для инструктажа. Это все необходимо для демонстрации наших близких отношений, чтобы все были свидетелями и потом не удивлялись, видя нас вместе. Для контроля я должен подойти в двенадцать, потом в два и в четыре часа. Мало ли что может произойти, может, потребуется моя помощь.

Итак, первый заход в 12.00. Ия торчит у входа в офис. Что бы это значило? В это время ее здесь не должно быть. Выходит, действие идет не по намеченному сценарию. Посмотрим на ее реакцию, когда пройдусь мимо. Но Ия, увидев меня, сделала знак, чтобы я подошел ближе.

— Ты не заболел? — спросила она.

— Нет, все нормально, а почему ты об этом спрашиваешь, плохо выгляжу?

— Отвратительно, идешь, как на похоронах. Раз зову, надо метеором лететь к любимой девушке. На первый раз прощаю. А сейчас топай за мной, я договорилась с шефом, тебя берут на работу на должность «что прикажете».

— Как это? — не понял я.

— Ты точно сегодня не в себе. — Ия была в прекрасном настроении и откровенно подтрунивала надо мной. — Очнись, наконец, и врубись в обстановку: будешь работать непосредственно у генерального директора в качестве помощника секретаря, в общем «на подхвате». Сейчас он объяснит тебе твои обязанности. Не вздумай брыкаться. Мне стоило больших усилий убедить его взять тебя на работу. А я вроде им понравилась. И не забудь бросать на меня взгляды, полные любви и нетерпения. Берут тебя пока на месяц, чтобы проверить.

Генеральный директор напомнил мне колобка из известной сказки. Кругленький, маленький и, на первый взгляд, добренький.

— Твоя девушка представила тебя как отчаянного и преданного парня, готового ради нее на любые трудности. Это похвально, — заговорил он отеческими немного высокопарным тоном. — Оля остается командовать своими ребятами и будет отсюда, как из штаба, руководить ими. С нашей подачи, конечно. А ты назначаешься помощником секретаря по особым поручениям. Подходит?

— Еще как! — воскликнул я, бросив пламенный взгляд в сторону Ии, чтобы у директора не оставалось никаких сомнений ни в моем согласии, ни насчет чувств к любимой девушке.

— Ну а для начала покажи — умеешь ли ты обращаться с оружием и… варить кофе. — Это была уже проверка — даже в такой мелочи можно проколоться. — Вот, возьми. — Директор вытащил из ящика стола «макаров», щелчком выбил магазин, набитый патронами, и бросил мне: — Демонстрируй.

Я ловко поймал пистолет, передернул затвор, прицелился в угол и нажал на спусковой крючок.

— Вижу, можешь. А как насчет обслуживания? — поднял на лоб очки и уставился на меня маленькими, глубоко посаженными глазками.

В момент разобрал и собрал пистолет.

— В армии научился или еще где? — подозрительно спросил шеф.

— Три года солдатом отбухал, — не растерялся я. — Давно это было, но, оказывается, помню.

Директор удовлетворенно кивнул и продолжал экзамен:

— А теперь организуй нам с Ольгой кофе.

Я так стремительно выскочил за дверь, что голубоглазая секретарша испуганно подскочила на стуле:

— Что случилось?

— Ничего страшного, говори быстрей, где можно сварить кофе.