Одна маленькая ложь

– Если бы не Эштон, тренер наверняка бы вышиб меня из команды. Не знаю, что он сказал или сделал, но меня оставили. Да, я шучу, типа Эш – хреновый капитан, но на самом деле он – отличный. Замечательный капитан. Лучший за все три года, пока мы тут учимся. Все парни его уважают.

И не только за то, что у него больше девчонок, чем у всех нас вместе взятых.

У меня глаза лезут на лоб. С каждым днем сама мысль, что Эштон с кем-то другим – неважно, постоянная девушка это или еще кто – мне все неприятнее, так что после этой фразы мне становится тошно.

– Ладно, извини, что заговорил об Эштоне. Я люблю этого парня, но сейчас не хочу о нем говорить. Давай поговорим о… – Он поворачивается ко мне и обхватывает за талию двумя руками. Наклоняется и, скользнув языком мне в рот, целует – так долго мы с ним еще ни разу не целовались. Мне приятно, и я кладу ладони ему на грудь. У Коннора такая ладная фигура, и другие девушки это тоже замечают. Почему же мои гормоны начинают замечать это только сегодня?

Наверное, все дело в пиве.

А может, они наконец-то поняли, что Коннор – именно тот парень, который мне нужен?

* * *

– А ведь я тебя предупреждала, – напоминаю я Риган, растирая ноющую икру.

– Неужто все так плохо?

Вместо ответа изображаю страдальческую гримасу. Помимо школьной легкой атлетики и безумного задания доктора Штейнера, когда я гонялась по ферме за курами, стараюсь избегать всех разновидностей бега. Не нахожу в этом деле никакого удовольствия и, как правило, непременно подворачиваю ногу.

– Ну, давай же! – кричит Риган, прыгая на месте от нетерпения.

– Ладно. – Стягиваю волосы в конский хвост и стою, вытянув руки над головой, а потом устремляюсь за ней вниз по улице. Прохладный, пасмурный день с моросящим дождичком – еще один повод отменить пробежку. Риган клянется: по местному радио обещали через час ясную погоду. Думаю, врет, но не спорю. После вечеринки у ее отца отношения у нас несколько странные. Поэтому, когда она попросила составить ей компанию на утренней пробежке, я сразу согласилась, невзирая на скользкие дорожки и все прочее.

– Если мы пробежим до конца улицы и обратно, получится три километра. Справишься? – спрашивает Риган и добавляет: – Если выдохнешься, можем остановиться и пойти шагом.

– Лучше пристрели меня на месте, – усмехаюсь я.

– Не смешно, – фыркает Риган. – Тебе хорошо с таким ростом, а нам, коротышкам, нельзя расслабляться.

Через несколько минут мы приспосабливаемся и бежим рядом в одном темпе: я со своими большими медленными шагами и Риган со своими короткими, энергичными. И потом она выпаливает:

– Почему ты не рассказала мне про своих родителей?

Не могу понять, злится она или нет. Ни разу не видела ее сердитой. Но понимаю по тому, как она кусает нижнюю губу и хмурит брови, что она обижена.

Не знаю, что сказать, и говорю:

– Просто к слову не пришлось. Правда. Другой причины нет. Извини.

Какое-то время она молчит.

– Ты не любишь говорить об этом, да?

Пожимаю плечами.

– Да нет. То есть специально я не избегаю этой темы. – Не то что моя сестра: она закопала все в могилу и засунула туда динамитную шашку с зажженным фитилем. С того самого утра, когда я проснулась и увидела рядом с собой тетку Дарлу с опухшими от слез глазами и Библией в руках, я просто приняла это как факт. Сестра находилась на грани жизни и смерти, и я должна была думать о ней и о том, как нам с ней жить дальше. И так в одиннадцать лет, полуживая после гриппа, благодаря которому я не попала в ту аварию, я встала с кровати и пошла в душ. Потом позвонила по телефону в школу, предупредила, что не приду на занятия, и сообщила в школы, где работали родители. Пошла сообщить соседям. Помогала тетке Дарле собирать вещи перед отъездом. Помогала заполнять страховые документы. Договорилась о переводе в новую школу. Позаботилась о том, чтобы сообщить о смерти родителей всем близким и знакомым.

Какое-то время мы бежим молча, а потом Риган говорит:

– Знаешь, можешь говорить со мной обо всем, если захочешь. Ладно?

Глядя вниз, улыбаюсь своей миниатюрной подружке.

– Я знаю. – После паузы спрашиваю: – А ты знаешь, что тоже можешь мне сказать все-все?

Вместо ответа она расплывается в своей обаятельной широкой улыбке.

Решаю, что сейчас отличный момент полностью сменить тему:

– Например, можешь больше не притворяться, что вы с Грантом просто друзья. – Вовремя хватаю Риган за руку, а то она бы грохнулась на тротуар. Восстановив равновесие, она поворачивается ко мне и таращит на меня голубые глазищи, щеки полыхают румянцем. – А я думала, что ты никогда не краснеешь.

– Не вздумай ничего говорить! – шипит она, и хвост мотается по сторонам, когда она подозрительно осматривает придорожные кусты, словно за ними кто-то прячется. – Ливи, об этом никто не знает.

– Ты что, серьезно? Думаешь, никто не знает? – С удовлетворением замечаю, что румянец темнеет. – Думаю, все знают. Или хотя бы подозревают. – На днях Коннор обмолвился, что Грант по уши влюблен в Риган. Не раз замечала, что даже Тай смотрит на них с понимающим видом, ну а если Тай в теме, то и все остальные наверняка тоже.