Одна маленькая ложь

– Ну и как тебе тут нравится? – Он опускает глаза на мою талию. И только сейчас до меня доходит, что рука Коннора по-прежнему приобнимает меня. – Надеюсь, ни один из моих паршивцев тебе не докучает?

Скромно улыбаюсь Коннору, а тот одаряет меня широкой улыбкой.

– Нет, не докучают, – улыбаюсь я и допиваю свой коктейль. Интересно, как это у меня вышло так быстро его уговорить? Глаза мои сами по себе опять находят Эштона, а он тем временем смотрит на мою грудь. Инстинктивно скрещиваю руки, а он ухмыляется и поднимает бокал к губам. Пожалуй, один паршивец все-таки докучает.

– Вот и ладно. Они у меня классные ребята, – с гордостью говорит Роберт и кивает головой. И тут раздается вопль – это явился Тай в своем килте. И Роберт добавляет: – Правда, порой немного буйные, хотя кто в такие годы не буйный? Верно говорю, Грант?

Готова поклясться, у Гранта есть особый радар для пустого бокала, или он следит за нами как коршун, но тот появляется как из-под земли и протягивает Риган и мне два коктейля.

– Верно, тренер.

– Кливер, надеюсь, коктейль безалкогольный? – спрашивает Роберт, подняв брови.

– Ни капли спиртного, – не моргнув глазом, отвечает Грант с очень честным видом.

– Конечно же, папа, – сладким голоском вторит ему Риган.

Роберт смотрит на свою любимую дочурку, которая может изобразить из себя невинную школьницу так, что невинные школьницы отдыхают. Уж не знаю, верит он ей или нет. Ведь ему достаточно наклониться и нюхнуть коктейль – и сразу станет ясно, что виски там больше, чем колы. Но он этого не делает.

– Ливи, а какая у тебя специализация?

– Молекулярная биология.

Судя по тому, как у него вспыхнули глаза, понимаю: он под впечатлением.

– Ливи собирается учиться на педиатра, – с гордым видом заявляет Коннор.

– Хорошее дело. А почему ты выбрала именно Принстон?

– Мой отец здесь учился, – отвечаю я, не задумываясь. На самом деле с тем же успехом я могла пойти в Гарвард или Йель. Меня пригласили все три университета, куда я по совету школьных учителей отправила заявления. Но я всегда знала, куда пойду учиться.

Роберт кивает, словно ждал именно такого ответа. Думаю, не редкость, когда несколько поколений семьи учатся в Принстоне. Он хмурит брови, словно размышляет, а потом спрашивает:

– В каком году закончил?

– В восемьдесят втором.

– Хм… а я в восемьдесят первом. – Он поднимает руку и задумчиво чешет бороду. – Напомни, как твоя фамилия?

– Клири.

– Клири… Клири… – повторяет Роберт и все чешет бороду, силясь вспомнить. Смотрю на него и делаю глоток. Вряд ли он знает моего отца, но мне приятно, что он старается вспомнить.

– Майлз Клири?

Я чуть не поперхнулась коктейлем, и глаза у меня лезут на лоб.

Роберт, похоже, очень доволен собой.

– Нет, кто бы мог подумать!

– Серьезно? Вы его знали? То есть. – Я пытаюсь справиться со своим волнением.

– Да. – Он медленно кивает, словно воспоминания нахлынули на него со всей силой. – Да, я его знал. Мы оба были членами обеденного клуба «Тайгер Инн». Часто ходили вместе на вечеринки. Он ведь ирландец, так?

Я радостно киваю.

– Дружелюбный, приветливый. – Он усмехается, и по его лицу пробегает грустная тень. – Одно время мы с ним даже ухаживали за одной девушкой. – Он снова усмехается, и глаза загораются воспоминанием. Не хочу этого слышать. – А потом Майлз встретил темноволосую красотку – и больше мы его почти что не видели. – Он чуть прищуривается и пристально смотрит мне в лицо. – Глядя на тебя, понимаю, что именно на ней он и женился. Ты – ее копия.

Улыбаюсь и киваю, на миг опуская глаза.

– Ливи, обалдеть можно! – вопит Риган, таращась на нас. – Надо пригласить их к нам, когда они к тебе приедут!

Роберт уже кивает головой, соглашаясь с дочерью.

– Буду рад вновь увидеть Майлза.

Вот так – бах! – и шарик моего приятного волнения лопнул, столкнувшись с реальностью. Да, было бы здорово посмотреть на встречу отца с Робертом. И чтобы родители снова были со мной рядом. Посмотреть, как отец заразительно смеется. Но этого уже не будет. Никогда. Коннор сжимает мне руку и притягивает к себе. Пока только он один знает. А теперь будут знать все.

– К сожалению, папа с мамой погибли в аварии, когда мне было одиннадцать лет.

После подобной новости следует пауза, а потом всё как всегда. Шок, побледневшее лицо, поднятые брови. Как правило, один кивок головой. Я видела это тысячу раз. В случае с Робертом все было именно так, плюс гневный вопрошающий взгляд в сторону дочери: дескать, «почему ты не знала такого о своей соседке по комнате?». Хотя ее вины тут нет. Я же ей так и не сказала. Не то чтобы не хотела, просто случая не было.

– Я… Мне очень жаль, Ливи, – сдавленным голосом говорит Роберт.

Пытаюсь утешить его ласковой улыбкой и подбодрить словами:

– Все в порядке. Это было так давно. Я… в порядке.

– Тогда… – Еще одна тягостная пауза: вот поэтому я не люблю рассказывать об этом на людях.