Одна минута и вся жизнь

Зима упала на город внезапно. Еще вчера серо-коричневые улицы тоскливо мерзли под осенним ветром, а сегодня мокрый снег противно лезет в лицо, как назойливая собака. Дана всегда ненавидела зиму. А после того как погиб Стас, зима для нее стала чем-то вроде кровного врага.

Зимние вечера невыносимы. Дана знает, что сегодня сделает, но на часах только шесть, а за окном уже темень. Перспектива прогулки по зимним улицам выводит ее из равновесия.

– Хоть бы снег перестал идти.

Как по заказу, снег прекращается. Дана одевается. Сегодня она встретится с Антоном – тем самым неблагонадежным сыном столь достойного родителя. Этот парень вызывает у Даны сильнейшую головную боль и странное чувство жалости, но делать нечего. План уже составлен.

Дана едет в Павловск. Здесь, в клубе «Лас-Вегас», месяц назад она познакомилась с Антоном Градским. Они столкнулись в дверях, как и было задумано.

– Ну, ты, осторожно!

Красивые синие глаза Антона смотрят булавочными головками зрачков. Парень под завязку нанюхался кокаина.

– Сам смотри, куда идешь, чего зенки пялишь?

Антон наконец сфокусировал на ней взгляд. Коротко стриженные каштановые волосы, довольно высокая, худая, а глаза хищной кошки.

– Чисто случайно.

Он хочет сказать, что глаза дикой кошки чисто случайно попали на это лицо. Нет, ее нельзя назвать совершенством, но на нее хочется смотреть еще и еще. В этой дикой кошке что-то есть. Что-то такое, чего не было ни в одной из женщин, которых он до нее знал. А это немало.

– Э-э, парень, да ты надрался?

Кошка может быть насмешливой? Антон смотрит на нее, и ему хочется дотронуться до ее оголенного плеча.

– Я трезв. Могу я вас угостить?

– Только не кокаином.

Они идут в бар, и Антон вопросительно смотрит на свою спутницу.

– Стакан томатного сока.

– И все? – Градский-младший обижен. – Кошечка, я могу заплатить за все, что тут есть.

– Но я хочу только томатного сока.

Он смотрит, как Дана пьет, а волна желания поднимается в нем. Но есть в этой женщине нечто такое, что заставляет стоять по стойке «смирно» даже его, Антона Градского, парня, который сам себе и судья, и прокурор, и адвокат.

– Вы здесь раньше бывали?

– Нет, пришла посмотреть. Но я не люблю подобные заведения, так, настроение накатило.

– Вот как? Это интересно. А вот я люблю такие коробки, даже очень. Мой папаша весьма недоволен этим обстоятельством, но что делать? У каждого свои недостатки. Знаете, кто мой папаша?

– Нет. А кто вы такой?

– Я? – Антон удивленно вскидывает брови. – Мой отец – сам…

– Я не об этом. Вы кто такой?

Он не знает, что ответить. Этот вопрос ему до сих пор никто не задавал. И сейчас он понимает, что у него есть только один ответ: его отец – депутат городской Думы. И все. Так всегда было. Он раздраженно вскакивает с высокого стула и едва не падает. Два дюжих телохранителя подскакивают, чтобы поддержать его, но он отгоняет их.

– Мы встретимся еще?

– Вполне возможно.

Дана поворачивается к нему спиной, показывая, что аудиенция закончена, но Антон не хочет уходить. Его заинтересовала эта странная женщина, ему хочется прикоснуться к ее мраморному плечу. Рука повисает в воздухе. Он не смеет и злится еще больше.

– Домой.

Его везут в лимузине, вынимают из салона, доставляют в квартиру. Он ложится на диван, не раздеваясь. Перед глазами встает женщина из клуба. Антон вдруг понимает, что не спросил ее имени. А это так важно! Как она смотрела на него! И этот ее вопрос: «Вы кто такой?»

У него нет ответа. Он рос на попечении бабушки, отец вечно работал. Мать умерла, когда Антон был совсем маленьким. Он помнит только запах ее духов и скорбные темные глаза.

Не скоро Антон понял, отчего отец не женится вновь. А сначала его это радовало. Он жил у бабушки, отец давал деньги, которых было даже в избытке, и до четырнадцати лет Антон не имел никаких проблем. Отец сделал головокружительную карьеру, поэтому в школе перед Антоном заискивали, он привык и воспринимал это как нечто само собой разумеющееся.

Но потом умерла бабушка и отец забрал Антона к себе. Он считал, что парень уже достаточно взрослый, чтобы начать познавать жизнь, и Антон ужаснулся. Он совсем не так представлял себе папу. Бабушка рассказывала ему, как он трудится, как устает, поэтому редко видит их, но теперь Антон понял, что все не так. И он отцу глубоко безразличен.

У Сергея Ивановича Градского имелась другая страсть. Женщины. В этом было что-то патологическое. Он не пытался даже скрывать свой порок, возведя его в достоинство. Он кочевал от одной женщины к другой, благо, внешность всегда помогала ему, и слыл записным донжуаном. Но это никак не отражалось на его деловых качествах.

И вместе с тем женщин Сергей Иванович глубоко презирал. Его отец, партийный работник высокого ранга, был полновластным хозяином в доме. Он делал что хотел, а мать безропотно сносила все, сочиняя для сына сказки о том, какой папа замечательный, просто работа у него нервная. Она сама верила в эти сказки, а Сергей – нет. Очень скоро он стал презирать мать именно за ее бесхребетность. Ему нравились женщины совсем иного склада, но все они вызывали в нем только чувство превосходства: попользовался – выброси вместе с презервативом.

Сын стал для него помехой. Он не знал, о чем говорить с этим нервным подростком, так похожим на него внешне. Сергей Иванович просто давал ему деньги и советовал пойти развлечься. Антон стеснял его. Градский ждал, когда сыну исполнится восемнадцать и он сможет поселиться отдельно.

Антон не мог сориентироваться в жизни. Он пытался что-то понять, разобраться, но поговорить по душам с отцом так и не сумел. Антон по своей природе был не злым, не упрямым, он просто плыл по течению, к этому он привык. Но его новая жизнь совсем не нравилась ему самому, и тогда он нашел для себя другое развлечение. Он стал ходить в клубы, на дискотеки, его устраивала атмосфера праздника, он не чувствовал себя одиноким в нарядной толпе. Он был сыном самого Градского, а это много значило. Антона пускали всюду, и он окончательно сориентировался. Быть сыном Градского выгодно, а отец пусть живет, как хочет.

– Ты думаешь, папаша и вправду верит в то, что говорит? – Антон сжимает пальцы Даны. – Нет! Да ему насрать на всех с пожарной вышки. Ему что надо? Денег побольше, власть и бабы.

– Тебе хватит пить.

– Поедем ко мне. – Антон изнывает от страсти, секс с проститутками не гасит желания обладать именно этой женщиной. – Илонка, послушай, хочешь, я куплю тебе бриллиантовые серьги? Поедем ко мне.

– Ты не понимаешь. Есть вещи, которые нельзя измерить деньгами. Банально, конечно, звучит, но не в деньгах счастье.

– Не грузи. Все можно купить. Только надо знать цену.

– Это тебе твой папа сказал?

– А что, он не прав?

– Пора бы тебе научиться пользоваться собственной головой.

Они ссорились постоянно. Дане доставляло удовольствие унижать Антона. Но где-то в душе она поняла, что парень просто стал жертвой обстоятельств и ублюдочного сукина сына, которого и отцом-то назвать нельзя. Антон сердился, швырял стаканы и уходил, но назавтра снова ждал Дану в клубе или у подъезда.

И сегодня она встречается с ним. Она понимает, что начинает жалеть этого запутавшегося парня, которого никто не научил стоять на собственных ногах, и он к своим двадцати пяти годам твердо усвоил только свои и отцовские пороки.

Дана вышла из подъезда. Знакомая машина ждала у обочины.

– Привет.

– Здравствуй, Костя. Что ты здесь делаешь?

– А ты как думаешь? Садись в машину, есть разговор.

– Я тороплюсь.

– Шеф приказал собрать информацию о женщине, с которой постоянно видится его сын. У Антона никогда не было длительных отношений.

– А ему-то что? Антон ему никогда не был нужен.

– Ну, это не совсем так. Просто иначе не выходило.

– А он пробовал – иначе?

– Нет. Но не в этом дело. Я должен, понимаешь – должен! – написать отчет. И что я напишу?

– Я не ясновидящая.

– Я люблю тебя.

– Вот это и напиши.

– Я серьезно. Прошу тебя, не трогай Антона.

– Я ничего плохого ему не сделаю. Планы изменились, понимаешь? Но вправить ему мозги я сумею. И это для твоего шефа будет весьма ощутимо. Не мешай мне, Костя.

– Но ты…

– Он отнял моего ребенка и заплатит мне своим. И собственной жизнью. А для Антона так будет лучше. Поверь мне. Ты узнал для меня адрес секретарши покойной Ивановой?

– Вот, возьми.

– Спасибо, дорогой. Ты просто клад.

Дана уходит, а Константин стоит и смотрит ей вслед. Он понимает, что не сможет сопротивляться ей никогда. Есть в ней какой-то стержень, какое-то особое поле, не позволяющее ни уйти, ни приблизиться. Константин вздыхает. Он пытался наводить справки о Дане, но впустую, а ему хотелось понять ее хоть немного. Но пока природа ее поступков оставалась для него загадкой.