Одна минута и вся жизнь

Константин Подольский никогда не думал, что способен плакать. Но в тот день, когда ему показали протокол вскрытия и фотографии с места происшествия, когда он увидел бледное, забрызганное кровью мертвое лицо Даны, он понял, как мало знает себя. Понадобилась вся его выдержка, чтобы не закричать, не потерять сознание, а с невозмутимым видом отложить снимки в сторону и продолжить разговор.

Благо, через час он оказался дома. Уткнувшись в подушку, он тяжело всхлипывал. Он вспоминал глаза, руки, нежную кожу и неподвижный взгляд хищной кошки. Он вспоминал – запах волос, царственную осанку, тонкие сильные пальцы. Ему больше ничего не оставалось – только вспоминать. Жизнь превратилась в серый кошмар, и Константин медленно сгорал.

В этот вечер Подольский решил, что с него хватит. Он пытался разузнать хоть что-то о смерти Даны, но тела в морге не оказалось, его успели кремировать – якобы по ошибке. И сколько он ни бился, везде была серая стена. Никто ничего не знал. И Костя приготовил пистолет.

Он раньше считал, что самоубийцы – слабаки. А вот теперь думал о том, что такое отчаяние, такую бездну тоски не выдержит никто. По крайней мере, он больше не может. Но телефон зазвонил, и Костя ответил. И услышал:

– Это я. Привет.

Этот голос он не спутал бы ни с каким другим. Голос из небытия. Звонила Дана, и Костя подумал, что либо он уже умер, либо сошел с ума. На минуту он даже поверил, что она и правда звонит с того света, ведь иначе и быть не могло, он сам видел… Что видел? Фотографии, протокол вскрытия, а тело? Нет, тела он не видел.

Костя лавиной ринулся вниз по ступенькам, заскочил в машину. Он должен понять. В его голове роятся мысли, но ни одного ответа на вопросы нет. Почему убили Вику? Почему Вика упорно не желала говорить с ним о Дане? Как могло случиться, что смерть зафиксирована, есть протокол вскрытия, а тело исчезло? И Дана жива! Или кто-то решил устроить мистификацию? Но почему именно с ним? Ни к каким делам шефа он не причастен. Он начальник охраны – и все.

Патологоанатомов двое. Они похожи друг на друга, как братья-близнецы, оба лысоватые, невысокие и худые. Только один в очках, другой – без.

– Конечно, я помню тот день.

– Мы все помним, правда, Михалыч? Это же у нас в больнице произошло ЧП!

– Вы проводили вскрытие? – Костя видит, что эта тема неприятна собеседникам.

– Мы, само собой. – Тот, кого назвали Михалычем, закашлялся. – У одной проникающее огнестрельное в грудную клетку, несовместимое с жизнью, умерла, скорее всего, в течение минуты-двух. В крови остатки наркотического препарата. Отчет токсикологов видели?

– А вторая?

– Ну, что – вторая? Причина смерти очевидна. Проникающее в грудь, навылет. Мгновенная смерть, задето сердце, спинной мозг, разрывы плевры и легких, само собой…

– Кто конкретно производил вскрытие?

– Да мы оба. И протокол в тот же день сдали. А что случилось-то?

Костя чувствует, что сейчас взбесится и изобьет двух негодяев, потому что они лгут. А ему нужно знать правду.

– Значит, так, ребята. Я вам ничего не сделаю и не стану вас пинать, если вы мне скажете правду. Я даже дам вам по паре сотен баксов. Но – за правду. А если нет – пеняйте на себя.

Рыцари пилы и скальпеля переглянулись, потом очкастый вздохнул:

– Это я виноват… Я Михалыча подбил.