Одна отвергнутая ночь (ЛП)

— Ох, Эдна, она испорчена? — ее подруга рукой водит прямо по голове, трогая забрызганную шерсть шляпки. Меня снова сильно тошнит.

— Боюсь, что так. Какой стыд. Не прикасайся к ней!

— Мне очень-очень жаль, — бормочу я сквозь салфетку, смотря, как две старушенции хлопочут друг над другом. Чувствую, как со всех сторон взгляды прожигают во мне дыры, а мой быстрый взгляд через плечо лишь убеждает в том, что бистро переполнено молчаливыми зеваками. Даже лишенный всяких манер толстяк, из-за которого все это со мной случилось, смотрит на меня с отвращением. — Я… — не могу закончить. На лбу выступают капельки пота, щеки вспыхивают. Сгораю от стыда. И чувствую себя ужасно — больной, смущенной и глупой. Теряюсь в коридоре, ведущем к женскому туалету, наклоняюсь над раковиной, включаю кран и полощу рот. Подняв глаза, встречаюсь с отражением бледного, кроткого создания. Меня. Чувствую себя отвратительно.

Что служит мне напоминанием. Умыв и вытерев руки, достаю из кармана телефон и в течение пяти минут зависаю на линии, объясняя девушке в регистратуре, почему мне срочно нужно попасть к врачу.

— В одиннадцать? — спрашиваю, убирая телефон от уха, чтобы проверить время. Моя смена заканчивается в пять. — А попозже что-нибудь есть? — делаю попытку, а сама в голове уже придумываю достойное извинение отпроситься с работу на час или два. Уныло сутулюсь, когда она сообщает, что других вариантов нет, а потом резко напоминает мне о том, что у меня в запасе есть только семьдесят два часа, если противозачаточная таблетка, которую следует принимать после полового акта, сработает. Дерьмо. — Я запишусь на одиннадцать, — говорю, называя свое имя, после чего вешаю трубку.

— Ливи?

Сильвия заглядывает в дверь.

— Хей, — я убираю мобильный в карман, отрываю бумажное полотенце и прикладываю к мокрому лицу. — Я уволена?

Она улыбается мне полными, розовыми губами и встает рядом со мной у раковины.

— Не глупи. Дел за тебя волнуется.

— Не стоит.

— И все же волнуется. Так же, как и я.

— Ни тебе, ни ему не нужно обо мне беспокоиться. Я в порядке, — отворачиваюсь к зеркалу, просто не готовая выслушивать еще одну лекцию по поводу своих отношений с Миллером.

— Конечно, в порядке, — смеется она, заставляя меня хмуро взглянуть на нее в отражении зеркала. Она меня недооценивает. — Я поспорить готова, вчера все пошло не так хорошо, когда он тебя насильно утащил из бистро.

— Ошибаешься, — я начинаю шипеть, поворачиваясь к ней лицом. Улыбка пропала, сменившись шоком. Она уверена, я не в форме, потому что вчера все пошло плохо. И за это в ответе Миллер. — Я неважно себя чувствую, Сильвия. Не стоит думать, что Миллер — катализатор абсолютно всему, — резко бросаю использованное полотенце в мусорку. — У нас с Миллером все хорошо.

— Но…

— Нет! — обрываю ее. Больше я этого не выдержу. Ни от Сильвии, ни от Грегори, ни от Уильяма. Ни от кого! — Отвратительный мужик разбросал весь свой сэндвич по полу и поднял его руками. А потом съел!

— Иууу! — восклицает Сильвия, прижимая к животу руку и поглаживая его так, как будто пытается успокоить внезапно возникшее чувство тошноты. Ей стоило это увидеть.

— Да. Именно! — заправляю за ухо непослушную прядь волос и распрямляю плечи. — Вот поэтому меня и вырвало, и мне чертовски плохо, уже осточертело слышать, как люди досадуют на нас с Миллером, и еще больше осточертело ловить на себе эти гребаные жалостливые взгляды!

Она стоит передо мной, кипящей от гнева, с выпученными глазами, а у меня в груди все горит от тяжелого дыхания.

— Ладно, — пищит она.

Я резко и решительно киваю:

— Хорошо. Я должна возвращаться к работе. — Прохожу мимо испуганной Сильвии и врезаюсь в стоящего в коридоре Дела. — Да в порядке я! — бросаю ему дерзко.

Кажется, если он еще больше ссутулится, его шея совсем пропадет.

— Ясно. А те две старые пташки в зале нет.

Гримасничаю:

— Мне жаль.

— Отправляйся домой, Ливи, — вздыхает он.

Чувствую, как груз спадает с плеч, и я благодарна за то, что нет необходимости придумывать оправдания, чтобы сбежать на прием, поэтому следую резкому приказу своего босса. Устало плетусь по коридору, на кухню, тихонько проскользывая мимо пожилых леди, которых я только что заблевала. Они увлечены новой порцией пирожных и горячим чаем.

Лавирую между столиками посетителей, потребность сбежать за пределы бистро становится нестерпимой под подозрительными взглядами клиентов. Я вырываюсь за дверь и останавливаюсь на тротуаре, запрокинув голову и глядя в небо. Свежий воздух обжигает легкие, и я, закрыв глаза, выгоняю его с тяжелым, раздраженным выдохом, радуясь тому, что оказалась на открытом пространстве.

— Нехорошие симптомы, — глубокий голос Уильяма разом выбивает из меня чувство облегчения, я медленно, с усталым выражением лица опускаю голову. — Уверен, ты знаешь, как пользоваться айфоном, который я тебе купил.

— Знаю, — скрежещу я. Еще даже десяти нет, а я уже вляпалась в такое. Теперь еще и Уильям. Он стоит, прислонившись к лексусу, руки важно скрещены на груди. Этот мужчина кажется опасным. И рассерженным.