Одна пуля — для одного

Глава 6

В десять пятьдесят пять на следующее утро я сидел в конторе — не всё ещё, а опять дожидаясь, когда же Вулф спустится вниз, покинув свои поднебесные оранжереи с десятью тысячами орхидей. Эти его встречи на высшем уровне продолжаются ежедневно с девяти до одиннадцати по утрам и с четырёх до шести во второй половине дня; если ядерной войне суждено изменить всё на свете, хотелось бы, чтоб она в первую очередь изменила этот распорядок.

Мы играли в пинокль втроём: Сол Пензер, Орри Кэтер и я. Их обоих вызвали сюда по телефону: требовались какие-то квалифицированные услуги. Сол носил старую кепку, имел большой нос, а сам был невелик ростом, прост в обращении и вообще принадлежал к числу лучших в мире специалистов по всем делам, которые не требуют при исполнении вечернего костюма. Орри, способный обходиться без расчёски годами, не годился, конечно, Солу в подмётки, но всё равно по праву считался отличным профессионалом, мастером на все руки.

К без пяти минут одиннадцать я спустил три доллара.

В ящике моего стола лежали два исписанных блокнота. Вулф не задержал клиентов на целую ночь, но до утра, когда он их отпустил, оставалось совсем мало. Теперь мы имеем о них куда больше сведений, чем содержалось во всех газетных сообщениях, вместе взятых. Рассказывая, наши клиенты во многом повторяли друг друга. Никто, к примеру, не убивал Зигмунда Кейса, никто, с другой стороны, не получил разрыв сердца при известии о его смерти, даже его дочь; никто никогда не имел револьвера, никто даже не умел им пользоваться; никто не мог привести ни малейшей улики, с помощью которой удалось бы осудить Талботта или, на худой конец, его арестовать; ни у кого не было железного алиби, зато у каждого был какой-нибудь личный мотив, возможно, не самый эффектный на свете, как у Талботта, но всё равно на мотив не начихаешь.

Таковы были их показания.

Фердинанд Поул полыхал негодованием. Он не понимал, зачем тратить время на них и зачем тратить их время, если единственной и очевидной задачей было одно: сокрушить алиби Талботта и накрыть Талботта. Но пришлось Поулу и самому исповедоваться.

Десять лет тому назад он обеспечил Зигмунду Кейсу сто тысяч долларов, необходимых, чтоб затеять процветающую систему индустриального дизайна. Последние пару лет доходы Кейса маханули выше облаков, и Поулу захотелось получить равную долю, но желание его не сбылось. Кейс со скрипом выделил ему под тот взнос жалкие пять процентов годовых, пять тысяч долларов, тогда как половина прибыли составляла сумму в десять раз большую. И Поул не мог поставить его перед классическим выбором: покупай мою часть или продавай мне свою, потому что Поул по уши погряз в долгах.

И закон отказывался вмешиваться, соглашение партнёров гарантировало Поулу как раз пять процентов, прибыль Кейс перечислял подставному лицу, подбавляя к этим жалким процентам Поула подливку в виде жалованья, и твердил, что деньги приумножаются благодаря его дизайнерским талантам. Сейчас, когда Кейс угодил в покойники, — совсем иная ситуация. Контракты на виду — все до одного, доходы за двадцать лет — тоже. Допустим, Поул и Дороти, лица, к коим переходит наследство, не сумеют прийти к взаимопониманию, — тогда делёжку проделает судья, и Поул получит, согласно его прикидкам по меньшей мере двести тысяч, а может быть, и много больше.

Он отрицал, что налицо великолепный мотив убийства. И вообще, как бы то ни было, во вторник утром, в семь двадцать восемь, он отправился на поезде в Ларчмонт — кататься на своём судёнышке.

Где он сел на поезд, на Гранд-Сентрал или на Сто двадцать пятой улице? На Гранд-Сентрал, говорил он… Был он один? Да. Он ушёл из своей квартиры на Западной Восемьдесят четвёртой улице в семь и воспользовался метро… Часто ли он прибегал к услугам подземки? Да… И так далее на четырнадцати страницах моих записей. Я оценил его показания на двойку с минусом — пускай даже он докажет, что добрался до Ларчмонта на этом поезде, всё равно поезд делал остановку на Сто двадцать пятой улице, в семь тридцать восемь, через десять минут после Гранд-Сентрал.

Смотреть на шансы Дороти Кейс надо было сквозь призму её доходов: сколько она получала от Кейса. Первое время ей казалось, что её отец вроде бы либерален по этой части, а потом увидела, что его кулачки сжимаются, как у младенца, разлучившего другого младенца с игрушкой.

Я пришёл к заключению, что ей удавалось хватануть в среднем между двадцатью и пятьюстами тысячами долларов в год, не такая уж маленькая разница. Проблема состояла в следующем: какая позиция для неё привлекательней: с живым папочкой, который делает тьму-тьмущую денег, или при покойном папочке, когда все деньги — после расчётов с Поулом — принадлежат ей. Она не закрывала глаза на проблему, нисколечко, и проблема её ни в малейшей степени не шокировала.