Одна среди туманов

– Я с удовольствием отвезу тебя в «Хемлин», чтобы ты выбрала подходящую одежду – и для вечеринок, и на каждый день. Погода с каждым днем будет становиться все жарче, а я не хочу, чтобы ты слегла с тепловым ударом, так что подобрать тебе что-нибудь полегче просто необходимо. И, конечно, надо купить тебе купальник. Когда мы поедем на рыбалку, он тебе пригодится. Мистер Монтгомери ловит рыбу своим особым способом, но для этого надо заходить в воду.

О том, что я разговаривала с ее отцом и что он разрешил ей остаться со мной до середины июня, я Кло уже сказала. К моему огромному облегчению, она даже не спросила, почему отец не захотел поговорить с ней сам, так что врать и выкручиваться мне не пришлось.

Испустив еще один театральный вздох, Кло съехала по сиденью вниз.

– Как хочешь. Мне, в общем, все равно, во что я буду одета, если только никто не будет меня фотографировать, чтобы потом отправить фотки моим друзьям в Лос-Анджелес.

Я кивнула, мельком глянув на пустой экран мобильника. Да кому нужны твои фотки и ты сама, хотелось мне сказать. Уж во всяком случае, не Хейли и иже с ней.

– Нам придется взять с собой Кэрол-Линн, когда мы поедем по магазинам. Ей давно хочется подобрать тебе что-нибудь этакое, – произнесла я вслух. – Ты не против?

Кло снова оживилась и даже села почти прямо. Несколько секунд она сосредоточенно размышляла, наморщив от напряжения лоб, потом спросила:

– А она это запомнит? Я имею в виду – она сможет вспомнить, что была со мной в магазине, когда мы вернемся домой?

Настал мой черед задуматься, так что некоторое время мы ехали в молчании. Все, что я знала о старческом слабоумии из Интернета и случайно прочитанных когда-то брошюр, могло уместиться в спичечном коробке, и еще осталось бы место. В конце концов, отчаявшись найти строго научный или хотя бы логичный ответ на вопрос Кло, я решила положиться на интуицию, на внутренние ощущения, которые никогда меня не подводили. Правда, в последний раз я полагалась на них уже очень давно и почти забыла, как это делается.

– Возможно, не сможет. Даже скорее всего – не сможет. Но я уверена, что, пока она будет с нами в универмаге, ей будет очень приятно, а это, наверное, самое главное. Видишь ли, я сама не очень хорошо помню некоторые конкретные

вещи, которые нравились мне в детстве, но когда я думаю о школьных годах вообще, о футбольных матчах в пятницу вечером или о походах в мастерскую к дяде Эммету, у меня… у меня просто становится тепло на душе. Прогулки с подругами, купание в озере Подкова, школьные танцульки, ежегодный Праздник урожая… все это части чего-то большого и приятного. – «И Трипп», – подумала я и яростно затрясла головой, пытаясь очистить мозг от посторонних мыслей. – Вкратце говоря, я думаю, что Кэрол-Линн будет приятно в любом случае, а раз так, то мы должны взять ее с собой, пусть даже потом она все забудет, – резюмировала я.

Кло немного помолчала.

– А она… поправится?

На память невольно пришли слова Томми. Я помнила их все время, но только сейчас поняла всю заключенную в них безнадежность. «Мама живет в своем маленьком мирке, который с каждым днем будет становиться все меньше и меньше, и очень скоро мы вовсе перестанем ее узнавать…»

– Нет. – Я покачала головой. – Не поправится. Правда, я надеюсь убедить Кэрол-Линн съездить к врачу, чтобы он ее осмотрел и прописал какие-то лекарства, но они могут лишь замедлить болезнь. Замедлить, но не остановить, и тем более – не повернуть вспять.

Лгать Кло мне не хотелось – для этого я слишком ее уважала, поэтому мне оставалось только надеяться, что я поступила правильно, когда открыла ей правду. Жестокую правду, согласна, но жизнь вообще жестокая штука.

После этих моих слов Кло долго молчала, глядя в окно. Когда мы проезжали указатель, приглашавший путешественников в Индиэн Маунд, она сказала:

– По крайней мере, Кэрол-Линн здесь, рядом. И она не одна.

Мне захотелось обнять девочку, но я точно знала, что делать этого не следует. Даже будучи совсем маленькой, Кло любила доходить до всего сама и терпеть не могла, когда ей мешали. Я знала, что на самом деле за этим стоит желание доказать всем – и самой себе тоже, – что на самом деле ей никто не нужен, и старалась не вмешиваться. Но когда Кло была больна или ей было страшно, она сама, бывало, просила полежать с ней или посидеть, накрывшись одним одеялом. И этого обычно хватало нам обеим. Просто быть рядом – мы обе знали, как это много.

– Да, по крайней мере, она рядом, – согласилась я, в очередной раз мысленно удивляясь той мудрости, которой бог наделяет наших детей.

Потом я свернула на парковку возле общественного городского выпаса и выбралась из машины, но Кло медлила. Обойдя «Ягуар», я открыла ей дверцу и, наклонившись в салон, спросила:

– У тебя все в порядке?

Вместо ответа Кло показала на тротуар, где в тени полосатой маркизы сидела крупная белая дворняга (как мне показалось – помесь ретривера и мальтийской овчарки) и, вывалив розовый язык, смотрела на нас.

– Я боюсь, вдруг он меня укусит!

Я внимательно посмотрела на пса.