Одна тень на двоих

На первый взгляд разобраться было трудно. Совсем мелких везли в колясках, видно ничего не было, кроме разноцветных кульков. Те, которые покрупнее, шли сами, некоторые бодро и деловито, другие, наоборот, вразвалку и нога за ногу, да еще везли за собой пластмассовые грузовики или какие-то непонятные яркие штуковины.

Как с ними следует обращаться? Что нужно делать? Как растить? У Марты не было даже никакого захудалого племянника, которого можно было бы изучить вблизи и понять, как он устроен.

Марта усмехнулась, поглубже засовывая руки в карманы.

«Сначала мне нужно разобраться, как это устроено», — так обычно говорил Данилов, когда чего-то не понимал.

Она даже думать начала его словами, вот до чего дошло. Плохо ее дело.

Придется на обратной дороге зарядиться тантрической энергией из картонной пирамиды. И посадить весной кабачки. Интересно, до весны одного заряда хватит или придется еще приезжать?

Весной у нее родится ребенок и ей будет не до кабачков.

Ее собственный ребенок. Она станет возить его в коляске, в чем-то похожем на яркий кулек. Они пойдут по улице, залитой весенним солнцем и талой водой, и никто на свете не будет им нужен.

Опять, как накануне, навернулись проклятые слезы. Может, все-таки необратимые изменения, связанные с беременностью, уже начались?..

— Главный вход с той стороны. Катерина не хотела, чтобы от ворот сразу был виден весь дом. Я его, видишь, повернул немного. Так даже красивее получилось. Ты что-нибудь слышала о привязке к местности?

Марта шмыгнула носом.

— Ну конечно. Все свои дома я первым делом привязываю к местности магазинным шпагатом.

— Почему ты говоришь в нос? Ты что, простыла?

— Нет.

— Замерзла?

— Нет.

— Я же тебе говорил, чтобы ты не лезла в снег! Ты никогда меня не слушаешься, а потом…

— Нет.

— Что — нет? — удивился Данилов.

— Все — нет. Остановись. Ты меня утомляешь. Рассказывай лучше про дом. Мы остановились на привязке к местности.

Данилов посмотрел на нее как-то странно.

— Когда дом развернут, это как-то… гармоничнее. По крайней мере, мне так показалось.

— Тебе бы пирамиды строить, Данилов, — пробормотала Марта. — А там что? Лес?

— Участок очень большой. Чуть подальше будут два корта, летний и крытый, но отсюда не видно. Их еще нет, только место под них размечено. Детская площадка, лужайка для семейных праздников…

— Ого!

— И еще домик садовника. Но он совсем далеко.

— А конюшня? — спросила Марта. Совершенно неожиданно масштабы строительства начали ее раздражать. Как представителя масс. — Где конюшня с чистокровными текинскими жеребцами?

— Нет здесь никакой конюшни, — пробормотал Данилов сердито.

— Как же так?! — поразилась Марта. — Разве лошади Тимофея Кольцова не должны участвовать в Зимнем кубке в Челтенхеме? Цвета жокея — желтый и черный. Владелец лошади получает кубок, тренер — портсигар, а наездник — кукиш с маслом! Как это они не догадались, твои Кольцовы?! Скаковые лошади сейчас — самое престижное дело. И очень, о-о-очень модное. Ты бы им подсказал. — Тут она замолчала в надежде, что все-таки вывела его из себя.

Не тут-то было.

— Парк будет планировать ландшафтный дизайнер, я только сказал Катерине, что тут хорошо бы посадить две шаровидных сосны, — продолжил Данилов как ни в чем не бывало, — вот прямо тут, — он потопал ногой в щегольском ботинке по мерзлой земле, — именно с этой стороны, чтобы не было никакой симметрии. Как ты думаешь?

— Здорово, — искренне сказала Марта, — правда здорово, Данилов, ты не обращай на меня внимания.

— Я и не обращаю. Двери стеклянные. Я их заказал в Гусь-Хрустальном, там делают отличное стекло, между прочим, даже лучше, чем в Венеции. Собирались оттуда везти, а я договорился с Евгением Васильевичем…

И он замолчал, так и не рассказав Марте про неизвестного Евгения Васильевича.

— Что? Что такое, Данилов?!

Одна дверь из очень толстого, бронебойного, как почему-то подумалось Марте, стекла была приоткрыта. Из-за толщины стекла было не разглядеть, что за ней происходит, но, очевидно, Данилов разглядел.

— Подожди здесь.

— Что случилось?!

— Подожди здесь, — повторил он, — я посмотрю.

Он потянул на себя толстую дверь, еще не отмытую от многочисленных пальцев и какой-то строительной дряни. Дверь открылась легко и беззвучно, как будто вовсе и не была тяжелой.

Марта вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что происходит внутри. Плечо Данилова загораживало ей обзор, она оттолкнула его рукой и все-таки увидела.

Голове стало холодно, и волосы будто зашевелились на затылке.

— Господи боже мой, — пробормотала Марта. За толстой стеклянной дверью, беззвучно и легко повернувшейся на металлических шарнирах, царил хаос. Как будто смерч прошел. Марта никогда раньше не видела такого полного и первобытного хаоса и не знала, что бывают смерчи, которые хозяйничают в домах.

— Не ходи за мной, — приказал Данилов, — стой там!

Как же!.. Будет она стоять!..