Однажды на Диком Западе - На всех хватит. Колдуны и капуста. …И вся федеральная конница. День револьвера

До них сейчас было чуть больше сотни ярдов. Слов я не различал, но похоже было, что разговор ведется спокойно, без перехода на повышенные тона, и в какой-то момент у меня даже затеплилась надежда, что все не так уж страшно и даже с этими уж-жасными Адскими Сестричками можно разойтись по-доброму.

…Пока там, впереди, не сверкнули три неяркие вспышки, миг спустя докатившиеся слитным треском выстрелов.

БУ-У-УМ!

Я еще успел удивиться – какого тролля меня так подкинуло… и где дым от выстрела. А потом почувствовал, что с правым плечом что-то не так, очень сильно НЕ ТАК, и заорал.

– Оу-у-у-а-а-а!

Беглый взгляд на бандиток показал, что и там карабин сработал не менее сокрушительно, свалив белую «сестричку» вместе со вставшим на дыбы конем. Подвывая от боли, я передернул затвор…

– Бежим!

– Ты жива?!

– Нет, я уже дух бесплотный! Скорее, кре… Кейн, они вот-вот справятся с лошадьми.

Закинув карабин на пока еще целое плечо, я подхватил накидку и запрыгал по камням, отчетливо понимая: шансов добежать наверх у нас почти что и нет.

«Пули свистели у нас над головами» – не знаю почему, но большинство ветеранов у нас в городке начинали свой рассказ именно с этой фразы. И неважно, шла ли речь о Фредериксберге, Кровавом Угле, Подкове Мула или битве за Атланту. Некоторые, впрочем, заменяли пули на ядра или картечь.

Сейчас я так ждал этого свиста, что едва не пропустил миг, когда первая пуля Сестричек, буквально взорвавшись на склоне между мной и Лиссой, осыпала нас веером острых каменных щепок.

Эти

пули не свистели. Они гудели, словно стая рассерженных шмелей. Над головой, по бокам, под ногами… вокруг нас. Пока – вокруг.

Думаю, нас оттуда вытащило чудо. Нет, конечно, были у него и более земные помощники. Например, юбка Лиссы, та самая, размалеванная в стиле лесных орков – за мишени подобного раскраса глаз сам по себе цепляется, будто блесна за пучок водорослей. Еще то, как Лисса прыгала по склону. Уж не знаю, волк она во второй ипостаси, шакал или кто еще, но где-то среди предков точно не обошлось без кролика Джека.

Нам помог Толстяк, начавший палить из «винчестера». И неожиданно поднявшийся ветер.

Но и все вместе взятые, эти доводы навряд ли могли перевесить чашу судьбы в нашу с Лиссой пользу. В мою – так уж точно.

Так что я до конца дней своих буду считать: там, на склоне безымянной горы посреди Запретных Земель, меня спасло истинное чудо.

Чудеса закончились наверху, в каких-то трех десятках футов от спасительных валунов, когда очередной шмель ткнулся мне в бок. Вроде бы несильно, но колени у меня вдруг подкосились, а солнечный свет померк. Я еще успел увидеть, как прижатая к ране ладонь становится красной, почувствовать, как падаю, и ничего больше.

* * *

Меня похоронили. Жуткая тяжесть сдавила со всех сторон, я не мог вдохнуть, шевельнуть даже пальцем… Или все же нет? Сквозь щелочки век пробился солнечный свет – значит, я наверху, просто не могу пошевелиться, словно паралитик. Перебило позвоночник? Видел я одного такого: прикованное к креслу растение, живая голова на мертвом теле – по мне, так уж лучше сразу наповал, чем такое существование. Затем на мою ногу опустился чей-то сапог, я ойкнул, дрыгнулся и понял, что меня просто-напросто связали.

– Очнулся?

– Да… кажется… – прошептал я.

– Гы-ы. Знаешь, Эй-парень, я был почти уверен, что эта парочка передерется над твоей тушкой. Ну, на предмет великой чести доволочь раненого… гы-гы-гы… героя до укрытия. Ан нет, обошлось, хотя шипели они друг на дружку так, что любое змейство за своих признает.

– У него была открытая рана, – сказала китаянка. – И я не была уверена, что вам… что Венга сумеет удержать себя в руках.

– Я могу себя контролировать, – сухо произнесла вампирка. – Хотя, когда крови много, это сложно.

Вспомнив залитую кровью ладонь, я вздрогнул и попытался глянуть вниз. Попытка обернулась приступом дикой боли в предплечье и непроизвольно вырвавшимся «ай!».

– Сиди спокойно, – приказала Лисса и, чуть смягчив тон, добавила: – С твоей раной все в порядке, я… мы промыли её эликсиром и наложили повязку.

С повязкой они не поскупились, щедро замотав не только левый бок, но и правое плечо, а заодно примотали к груди правую же руку.

– А…

– Чиркнуло по боку, не задев ничего важного, – «подбодрил» меня Толстяк, – пуля даже не успела толком раскрыться. Ты лишился полфунта мяса и пинты крови, но по большому счету это просто чертова царапина.

– Ничего важного? – слабым шепотом возмутился я. – Зеленый, ты хоть представляешь…

– Представляю! – перебил меня гобл. – Попади эта дрянь правее и ниже, она бы разнесла тебе задницу и все до самой передницы, а правее и чуть выше – ты бы заполучил здоровенную дыру в брюхе, через которую отлично вываливается фарш из кишок. Уж поверь мне, Эй-парень, я-то видел, что может сотворить хорошо надпиленная пуля.

Варианты с попаданиями в прочие части тела гоблин расписывать не стал, за что я ему был искренне благодарен. Мне и без того было паршиво донельзя – боль в боку становилась все сильнее, словно пульсируя в такт ударам сердца, а голоса вокруг – все тише.