Однажды на Диком Западе - На всех хватит. Колдуны и капуста. …И вся федеральная конница. День револьвера

– А вот и ответ, – пятно с голосом гоблина, изогнувшись, что-то проделало с другим, более темным пятном… Задрал бороду, понял я, когда луч сузился, сосредоточившись на открывшейся шее – точнее, на жутком разрезе поперек неё.

– У этих – то же самое, – Марти успела зажечь свой фонарь, но трогать мертвецов не стала, просто подсветив сбоку. – Очень глубокая рана, почти до позвонков, и края разреза ровные, не рваные… Здесь поработал кто-то сильный и с острым, с хорошей заточкой, ножом.

– Или когтем. Знал я одного свиномордого, – завел привычную песню гоблин, – так он себе коготь на пальце отрастил и заточил специально под такие вот… фокусы.

– А где твой орк был год и два месяца назад, ты, случаем, не знаешь?

– В желудках у койотов. Ну так, в общем.

– Думаешь, он и привидением не оставил своих привычек?

– Думаю, что у вот этого, – гобл без всякого почтения пнул ногой тело рядом с баррикадой, – карман вывернут. Не похоже как-то на призрака.

– Понятно, – подойдя к стене, Линда взмахнула хлыстом, «подзывая» луч фонаря. Белый круг метнулся вверх и замер, осветив какой-то странный нарост – зеленоватый, бугристый, с пучком паутинно-тонких белых нитей, уходящих куда-то в глубину зала.

– Сигнализация.

Хлыст снова дрогнул, остановив руку китаянки на полпути к наросту.

– Так не делай. Может, она и сдохла, но у гномов есть иммунитет к этой дряни, а у меня – нет. И я не желаю выхаркивать легкие вместе с её спорами.

Кажется, Лисса побледнела. Я – так уж точно. Если бы дарко не успела…

Гномы вот не успели, хотя, казалось бы, чего проще – одно прикосновение, и все. Я знал, что будет потом – один ветеран, бывший кавалерист Шеридана, рассказывал, как они вломились в дом семейства полукровок. Он зашел последним и стоял дальше других, а побежал прочь первым – потому и остался жив.

Одно прикосновение, и нарост на стене с оглушительным треском лопается, выплюнув зеленоватое, пряно пахнущее облачко. Вдохни его – и меньше чем через минуту чертов гриб начнет жрать неудачника изнутри. Агония длится недолго и выглядит очень, очень паршиво: черная кровь изо рта, сплошной непрерывный вопль боли, пока остается чем кричать – ну и все такое.

Здесь ничего подобного не произошло. Потому что кто-то, – я вдруг понял, как погибли гномы, словно воочию увидал! – зашел им за спину и перерезал глотки. Ловко, быстро и спокойно. У них были доспехи, топоры, а у их товарищей за баррикадой ружья и даже что-то вроде «гатлинга» на треножном станке – в луче фонаря тускло блеснула змейка патронной ленты. И все-таки они умерли, не успев дать бой, дать сигнал тревоги… не успев даже толком осознать, что умирают…

– Слышали?

– Что?!

– То ли стук, то ли треск, – световой круг промчался вдоль стены и замер. – Оттуда… из-за этих дверей… вот, опять!

– Крыса наверняка, – гоблин произнес это уверенным тоном, но почему-то шепотом. – Пролезла через щель и по следам. Жратва-то во всей горе только здесь и осталась.

Толстяк осекся, когда стук повторился снова – короткий, прерывистый, отчего-то показавшийся мне нетерпеливым. Так мог бы стучать в дверь табачной лавки клиент, раздраженный затянувшимся ланчем продавца.

Звук еще не успел затихнуть, как «сестрички» оказались рядом с дверью. Марти справа, Францеска слева, Линда – точно напротив, уже с пистолетом в руке. Ни слов, ни даже лишних жестов им не понадобилось – опыта входа в опасные помещения этой троице занимать явно не требовалось.

– Входите через три вдоха после нас, – не оборачиваясь, прошипела Сальватано. – И… постарайтесь не путаться под ногами.

Крем глаза я успел заметить, как гобл возится с треногой, пытаясь оторвать от неё «гатлинг». Затем дарко резко вытянула руку. Дверь выгнулась, словно невидимый великан с размаху врезал по ней кулаком, сорвалась с косяка и, пролетев ярда через три, упала, взметнув целую тучу пыли.

Три вдоха. Первый, второй… на третьем я забыл про дыхание, прыгая в исчерканную лучами фонарей темноту. В черно-белом галопе промелькнули какие-то ящики, полки, столы…

…а затем оба наших фонаря разом погасли.

Стало не только темно, но и тихо. Пока в темноте впереди не раздался очередной звук, но на этот раз не стук, а короткий скрипуче-противный смешок.

Глава 17

– Добрый день, мистер Кейн Ханко, – говоривший явно старался, чтобы его голос звучал насмешливо-издевательски, но скрипучие нотки смазывали эффект. – Если он, конечно, и в самом деле добрый – для вас.

Знакомый голос. Мне даже не потребовалось особо напрягать память, вспоминая, где и при каких обстоятельствах я его слышал.

– Добрый день, мистер Эйхайм. Я все гадал, когда же вы появитесь на сцене.

– Могли вовсе не дождаться.