Однажды суровой зимой (СИ)

И туда, в эту черную бездну с легкостью неслись серебряные клочки тумана. Они спешили, кружились в причудливых вихрях, обретали очертания людей и снова распадались на туман.

Души. Живые души, что навеки покинули свои смертные тела в Срединном Мире. Она тянула руки к ним.

Шептала с мольбой: «Заберите меня с собой».

Но души лишь обвивались вокруг ее тела и проходили сквозь, не слыша. И с восторгом уносились в звездную бездну. Туда, куда ей пути не было. За предел известного.

И пока она силилась присоединиться к ним, позабыв обо всем. Новый порыв ветра зашелестел подле нее. Зашептал хором тринадцати голосов, главенствовал над которым один единственный глас. Глас того, кого она знала по имени.

— Прими нас, — шептал Абадон. — Прими нас. Прими нас. Прими нас.

Все настойчивее и настойчивее. Чарующим звуком. Размеренным, как удары ее собственного сердца. Естественным. Потому как звучащим не извне. Нет.

Голос Абадона звучал изнутри. Звучал годами. Точил и отравлял ее душу, как червь точит нежную сердцевину яблока.

Она словно ощутила его руки на своих плечах. Абадон обнимал ее со спины. Крепким капканом. И шептал уже в самое ухо:

— Прими нас. И тебе станет легче.

Она облизала спекшиеся губы в порыве выдохнуть ответ.

Под стук своего сердца. Громкий. Настойчивый. Частый стук.

Отчаянный стук, что перекрыл глас Абадона. Такой нетерпеливый и сердитый. Никогда прежде не врывавшийся в ее видения. Столь напористый стук, что наваждение… растаяло.

В дверь барабанили, что есть силы.

— Эстлин, прошу тебя! Открой мне скорее! — кричал Вендал где-то в самом сердце разгулявшейся метели.

Она вздрогнула и очнулась. Огонь в очаге вспыхнул и стал обычным оранжевым пламенем на рыхлых поленьях. В комнатке больше никого не было. Неужели почудилось? И это все игра проклятых исчадий?

— Эстлин! Я замерзну насмерть через минуту!

Чародейка вскочила на ноги. Приоткрыла дверь.

На пороге стоял Вендал. Королевские одеяния, словно только с торжественного приема. Весь покрытый снежинками. Густые черные волосы взлохмачены ветром. Губы посинели от холода.

— Ты — плод магии зла, — пробормотала она с недоверием.

— Я — плод магии Малиссы и ее портала, — возразил принц заплетающимся от холода языком. — И если ты не впустишь меня, моя смерть будет на твоей совести.

Она отступила назад. Он ввалился в теплое помещение и тотчас сжал девушку в объятиях.

Эстлин прижалась к принцу. С наслаждением зажмурилась. Даже не заметила, насколько он холодный. Потому как эти руки были для нее самыми горячими и желанными во всех мирах.

— Больше никогда, слышишь? — Вендал отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. — Больше никогда не смей так исчезать.

— Как тебе удалось? Неужели Малисса правда освоила чары портала? — Эстлин часто заморгала.

— Малиссу можно убедить, как оказалось, — Вендал пожал плечами.

— Но как же якорь? У нее же вещей из моего дома не было! — Авершам не могла поверить ушам.

— Якорь — это я.

Принц наклонился и мягко поцеловал чародейку в удивленно приоткрытые губы.

— Нам о многом нужно поговорить. Без попыток к бегству, пожалуйста, — попросил Вендал, нехотя оторвавшись от нее. И вдруг нахмурился: — Почему ты так долго не открывала? Что-то случилось? Мне показалось или я видел внутри дома голубое свечение?

— Не показалось.

Две знакомые тонкие морщинки появились на ее лбу.