Однажды ты не ответишь

— В этом мире все можно купить, если знать цену. Опытные женщины да и наивные девочки не ищут искренних отношений, не ищут бескорыстной любви. Они хотят найти свое место под солнцем — удобное, комфортное, выгодное. Так зачем терпеть ложь, если можно говорить об этом вслух? Мне не нужна любовь, ангел мой, но и трахать очередную девицу, которая ждет от меня свадьбы, мне не хочется. Я покупаю секс, покупаю заботу об Адель, покупаю уют в своем доме, точно зная, что все это будет выполнено на высшем уровне, потому что плачу за это, и плачу немало. Мне не нужны отношения, только обоюдовыгодная сделка, у которой есть срок и ничего кроме.

Я сделала шаг. Выскользнув из его рук, я сделала шаг вперед, а потом еще один, останавливаясь на самом краю обрыва. Теперь мне не было страшно смотреть вниз, как не было страшно и стоять здесь под порывами прохладного ветра. Страшно было другое — слышать от него такие слова.

Фактически он был моим начальником. Должен был стать любовником в самом ближайшем будущем. Более того, наверное, я даже была влюблена в него. Влюбленность всегда приходит внезапно. Иногда достаточно только слова или одного-единственного взгляда, чтобы понять, что ты пропала. Я уже влюблялась раньше и была знакома с этим чувством. Оно прочно обосновалось в моей душе, но после таких слов мне нестерпимо хотелось уйти.

Уйти, потому что, как и любая влюбленная дура, я где-то глубоко в душе надеялась именно на отношения, тогда как меня жестоко вернули на землю. Я попросила свидания — он согласился, но за ними не было никакого тайного смысла. Хотел ли он их сам? Навряд ли. Просто выполнил мое условие, совмещая приятное с полезным.

Обернувшись, неконтролируемо вздрогнула, увидев темный пожирающий взгляд. Я отчетливо ощущала желание, вспыхнувшую страсть, но проблема в том, что мне было этого мало.

— Наверное, это тяжело? — спросила, горько улыбаясь.

— Что тяжело? — нахмурился он, удивляясь яду в моих словах.

— Замечать любовь вокруг и не давать себе ее испытывать? Отрицать любые чувства и привязанности? Игнорировать собственную дочь? Это больно — терять тех, кого любишь всем сердцем. Искренне считаешь, что они тебя предали, бросили. Так было с вашей супругой, верно? И вы так боитесь, что это произойдет вновь.

Антуан молчал. Молчал и взирал на меня пустым взглядом. Не соглашался, но и не отрицал. Да мне и не нужно было. Это удобно — притворяться глупой наивной дурой. Тогда вопросов меньше, да и требования к себе не такие суровые. Ошибки? Глупая наивная дура может совершить их сотни, а умную женщину каждый неправильный шаг может сломать.

Я не хотела ломаться, но выбора мне не дали. Для меня, для нас дороги назад уже нет. Хочет, чтобы я играла по его правилам? Запросто. Да только долго он не протянет.

— Не переживайте, месье Броссар. Я больше не буду покушаться на ваше подобие свободы. — Стянув пиджак с плеч, я отдала его обескураженному Антуану, который, наверное, впервые видел меня вот такой.

Прошествовав к машине мимо столика, сервированного на две персоны, я сама открыла дверцу, захлопнув ее перед поспешившим помочь мне Люком. Слышала шум. Там, на краю оврага, Антуан срывал свое бессилие на нашем ужине. Нет, красиво, не спорю. Романтика, свечи, вино.

Наверное, он думал, что после его речи я скажу, что понимаю и согласна на все. Так поступила бы женщина, которой важны были деньги и то самое пресловутое место под солнцем, пусть и временное. Я же такой не являлась никогда. Знала, что такое жить на гроши, и не боялась этого. Любовь куда важнее, и за свою я собиралась побороться.

Антуан сел в машину минут через пять. С явным недовольством оглядел мое невозмутимое лицо. Конечно, он ведь так надеялся на секс после романтического ужина, а ему досталась я, переваривающая тихую ярость.

Я буду паинькой, малыш. Такой паинькой, что ты охренеешь.

— Знаете, что меня поражает? — нарушила я молчание, едва автомобиль тронулся. Намеренно удерживала между нами дистанцию. Даже демонстративно отодвинулась, когда его рука вознамерилась погладить мою коленку. Те, кто занимается сексом без обязательств, за ручки не держатся и страстным поцелуям в укромных уголках не предаются. — Вы как те самые мыши, которые плакали, кололись, но продолжали грызть кактус. Хочется, но колется, да Антуан?

— Меня интересует только твое тело. Я мужчина, и это нормально…

И голос такой — полный превосходства.

— Конечно, нормально, — мило улыбнулась я, закидывая ногу на ногу так, что платье неприлично обнажило бедра. — Я женщина, и меня тоже интересует только твой кошелек.

Господи, как мне нравилось его бесить!

* * *

Вернувшись домой, Антуан молчаливо прошествовал мимо прислуги, искренне надеясь на то, что я беспрекословно последую за ним. Ага, счаз!

Нет, в дом я вошла за ним. Даже по холлу несколько шагов сделала, но у самой лестницы под изумленным взглядом Клеменс красиво свернула в сторону кухни. У меня, между прочим, произошла личная трагедия, которой срочно требовалась бутылка вина.

Совесть? Неа, не слышали!

— Жозефина, Адель уже спит? — спросила я у няни, когда женщины вошли в кухню.