Однажды ты не ответишь

Никогда еще я не видела его таким злым. Разве я заслужила такое обращение? Разве я…

— Мадам… — окликнула меня Клеменс.

Но я не останавливалась. Летела в свою комнату, не разбирая дороги. Слезы застилали обзор, а голова была до отчаяния пустой. Что делать-то? Что мне теперь делать?

На автомате собирала вещи. Хотя какие, к черту, вещи? Ничего не взяла из того, что было куплено, кроме того, что надела на себя. Колготки, джинсы, водолазка, кроссовки и куртка. В маленький рюкзак полетели документы и мои личные вещи, которые с его величайшего позволения я оставила в живых. Черт, у меня даже вещей толком теперь нет. И денег нет. Что такое 128 евро? Возможно, удастся найти койку-место на эту ночь, ну а дальше куда?

— Мадам, — постучался в дверь Кристоф, но я не оборачивалась. Не хотела, чтобы кто-то видел мои слезы. — Хозяин просил вам передать… Я здесь оставлю.

Дверь открылась и с хлопком закрылась. Обернувшись, я увидела на комоде желтый конверт. Подходила нехотя, как и заглядывала внутрь. Там были деньги. Наверное, положенная по договору неустойка, но брать их я не собиралась. Ничего мне от него не надо. Пусть себе оставит на успокоительное.

Взгляд зацепился за надпись на задней стороне конверта:

«Утром Кристоф отвезет тебя туда, куда скажешь. Больше никогда не попадайся мне на глаза».

З — забота. Да пошел он к черту вместе со своей заботой и со своими деньгами. То горячо, то холодно — надоели эти контрасты. Пусть катится в бездну, а я и без него не пропаду. Я-то себя знаю. Прорвемся, как прорывались уже не раз.

Сидела на постели, полностью собранная, и думала, думала, думала. Пальцы сжимали рюкзак, когда дверь в комнату осторожно открылась. На пороге стояла Адель. Не проходила, глядя на меня.

— Привет, — постаралась я улыбнуться. — Вот сижу, вспоминаю, все ли я взяла.

— Ты уходишь, да? Насовсем? — прямо спросила она, сжимая в руках плюшевого медведя.

Слезы хлынули ручьем, но я продолжала натянуто улыбаться.

— Мне придется, — ответила я, не желая обвинять в чем-то Антуана перед Адель. Не хотела, чтобы она обиделась на отца, а такое возможно, поэтому я тщательно подбирала слова. — Но мы с тобой еще увидимся, обещаю. Просто я о маме своей очень переживаю. Она у меня одна совсем осталась в другой стране. Хочу проведать.

— Мама — это важно, — кивнула девочка. Такой взрослый взгляд. Она, наверное, понимала, что я вру, но решила подыграть. Была благодарна ей за это. Так действительно легче. — Я хотела подарить тебе своего медведя. Он, правда, старенький, но очень хороший. Раньше я всегда с ним спала и прятала в его пузико конфеты, чтобы няня не видела.

— Спасибо, — жалко выдавила я из себя, но подняться не смогла. Сил на это просто не нашлось. Адель сама подошла ко мне, вручая плюшевый презент. Быстрый короткий поцелуй в щеку, и слезы хлынули с новой силой. Она гладила меня по волосам, пытаясь успокоить, но сердце мое буквально пронизывало болью.

— Ты только не забывай меня, ладно? — обнимала меня девочка, тоже начиная плакать.

— Не забуду, если перестанешь лить слезы, — попыталась я пошутить. — А то запомню тебя сопливой.

Мы посидели так еще немного. Тишина успокаивала, а я цеплялась за Адель как за спасательный круг, отчетливо понимая при этом, что мне следует ее отпустить. Не хотела, чтобы она ревела из-за меня, но и сама была не в силах остановиться.

— Пообещай мне больше не драться, ладно? — вспомнила я о важном. — Тех, кто говорит гадости, лучше просто не замечать, и тогда они отстанут. Им просто надоест, если ты никак не будешь реагировать них.

— Обещаю, — прошептала она. — Если ты прочтешь мне сказку на ночь.

И я читала. Читала в ее комнате, несмотря на то, что спать Адель должна была лечь только через час. В доме было тихо. Настолько тихо, что тишина казалась нереальной. Слава богу, что мы никого не встретили, когда шли в ее спальню. Наверное, только поэтому я и смогла сохранить решимость, которой в моей душе осталась только горсть.

— Спокойной ночи, Адель, — едва размыкала губы, укрывая спящую девочку.

Первая засада поджидала меня в игровой. Там сидела Жозефина, но я не дала ей сказать ни слова, моментально отгораживаясь дверью. Вторая засада случилась в коридоре:

— Мадам Громова, вы только не уходите до утра. Месье Броссар отойдет. Он очень отходчивый… — убеждала меня Клеменс, почему-то прижимая к груди чугунную сковороду. Наверное, хотела использовать как последний аргумент, что лично меня впечатлило.

— Спасибо вам. Вы не переживайте, я собиралась лечь спать, — честно соврала я, прячась в выделенной мне комнате. — Все будет хорошо.

И я ждала. Я просидела четыре часа, рассматривая маленького плюшевого медвежонка. Без единой мысли, без чувств и эмоций. Они просто закончились, да и думать совершенно не хотелось. Понимала, что что-то случилось из-за того, что я не смогла закрыть сейф, но я ведь не виновата. Я и папки убирала внутрь, так в чем моя вина? Меня даже дома не было.