Однажды в Мидлшире

Анна-Лиза решила пойти пешком. До мастерской было не так далеко, чтобы устать, и достаточно далеко, чтобы поразмышлять. Она знала, что у Ричарда сегодня выходной, а значит, он, скорее всего, будет ждать ее там. Он принесет цветы, или новую книгу, или занятную историю о том, что произошло с ним сегодня в студии. И они вместе пойдут куда-нибудь перекусить, а дедушка будет с одобрением смотреть ей вслед. И от этого взгляда ей снова станет стыдно.

Потому что она не любила Ричарда. Сама не могла понять почему. Он был умным, ярким, с ним было весело и интересно, он был хорош собой именно таким образом, как ей нравилось, и когда они оставались наедине в темноте ее спальни, у них все отлично получалось. Мама сказала бы, что он идеален. Мама сказала бы, что пора остановиться. Впрочем, мама начала говорить об этом – не вслух, но взглядами, черточками у рта, жестами – еще на четвертом парне Анны-Лизы. В ее представлении заводить романы каждые четыре месяца было перебором. Да, у нее красивая дочь и ей не стоит брать первого попавшегося, но… может, уже хватит, Энни? Что соседи скажут?

Соседи молчали. Анна-Лиза в свои двадцать три была отличным ремонтником, способным оживлять почти усопшую технику, и перед ними встал выбор – либо не сплетничать о ней, либо раскошеливаться на новую.

Соседи молчали, но… Все те же взгляды, черточки у рта и жесты. Все то, что может без слов выразить – хватит, Анна-Лиза. Держись подальше от наших сыновей. Как будто она им навязывалась!

Расшалившийся ветер швырнул ей за шиворот пригоршню снежинок. Анна-Лиза вздрогнула и подняла воротник. Вьюга усиливалась, и снег, еще минуту назад так красиво и медленно летящий с небес, постепенно превращался в неприятную белую пелену. Может быть, все же стоило сесть в автобус?

Девушка повернула к реке. Ветер там был сильнее, зато дорога сокращалась минут на десять. Анна-Лиза прикрыла глаза ладонью и медленно пошла вдоль берега.

– Несправедливо! Это несправедливо!

Тонкий девичий голос сливался с ветром, и Анна-Лиза сперва подумала, что ей показалось. Но потом она увидела ее. Девушка в длинном черном платье, без куртки, без шапки, стояла на мосту, перегнувшись через перила, и смотрела на реку. Ее волосы, длинные и темные, развевались за спиной, как будто плыли по воде, а не по ветру. Широкая, промокшая от снега юбка облепила ноги и плескалась позади траурным шлейфом. Анна-Лиза застыла на месте.

– Несправедливо! – вновь выкрикнула девушка и вдруг запрыгнула на перила и свесила ноги вниз.

Ее руки напряглись, толкая тело в черную воду…

– Стой! – закричала Анна-Лиза. – Оно того не стоит!

Девушка застыла. Медленно, очень медленно она повернула к Анне-Лизе бледное лицо.

– Где же ты была двести лет назад, – произнесли синие губы.

– Он обманул меня. А ведь мать предупреждала…

Обе девушки, живая и мертвая, сидели в летней беседке на берегу реки. Стен у беседки почти не было, и ветер по-прежнему вился вокруг них, но снег беспокоил намного меньше. Джейн рассказывала. Анна-Лиза слушала.

– Он обещал жениться на мне. И все было так мило, так нежно. Сперва он ничего от меня не требовал и вел себя как джентльмен. Приносил мне сладости, провожал домой, даже ездил со мной на ярмарку! Выиграл для меня свистульку. – Джейн улыбнулась, но тут же снова нахмурилась. – А потом, однажды летом, он пришел ко мне вечером, и мы, как обычно, пошли пройтись. И он сказал, что не может больше ждать. Я отказала, и тогда он повел себя очень грубо, он…

Джейн закрыла лицо руками и заплакала. Анна-Лиза погладила ее по плечу. Плечо было холодным и мокрым.

– Я убежала. Ударила его прямо в… ну…

– Я поняла.

– Прибежала домой, заперлась в спальне и всю ночь проплакала. А утром мне стало стыдно. Ведь мы же любили друг друга! Я решила поговорить с ним и предложить пожениться прямо сейчас, не ждать, пока хозяин повысит его в должности. Но когда я пришла к нему, он уже был с другой. Он надо мной посмеялся. Мне было так плохо. Я пришла сюда и спрыгнула с моста в реку.

– Ох, – сказала Анна-Лиза.

Джейн всхлипнула и вытерла нос рукавом платья.

– Меня так и не нашли, – сказала она. – Долго искали, даже бросали сети. Я, когда прыгала, туфли сняла… Так и поняли, что утопилась. Мать хотела по мне службу заказать, но ей не позволили. Самоубийство – страшный грех! Так что мать просто приходила сюда, на мост, и говорила со мной. Иногда конфеты в воду бросала… Я даже думала, она поняла, что я русалкой стала. Но так ей и не показалась. Стыдно…

Они помолчали. Анна-Лиза задумчиво сплела и расплела пальцы.

– Если я правильно поняла, ты влюбилась в муд… в плохого парня, дала ему отпор, когда он начал приставать, а потом пошла и утопилась?

Джейн мелко закивала. По ее струящимся волосам прошла волна. Анна-Лиза вздохнула.

– Знаю, что глупо, – сказала Джейн. – Теперь знаю. Но тогда мне хотелось только умереть. И больше ничего не чувствовать. Все это ужасно несправедливо!

Джейн ударила кулачком по скамейке. От ярости в ее тусклых глазах сверкнуло подобие жизни.

– Несправедливо?