Одно преступное одиночество

У меня от удивления глаза на лоб, что называется, полезли. Она себя вела так, словно на самом деле не знала, как погиб Львов.

– Грубая работа, – сказал я, решив, что меня снова разводят, как ребенка. – А Неустроеву вы все-таки позвоните и признайтесь, что обманули следствие. Если же вы этого не сделаете, то я сделаю это сам. И когда найдут настоящего убийцу, вам не поздоровится.

Она сразу вдруг поскучнела. Откинулась на спинку стула и, сдерживая слезы, часто задышала.

– Понимаю, я все понимаю… Но что делать-то? Сердцу не прикажешь. Что могла, я сделала. Все вам рассказала, объяснила, но вы мне все равно не верите. Говорю: Львова ваша – очень опасная женщина. Оставьте вы уже ее! Неужели вы не понимаете, что у нее свои планы, глубоко личные, замешенные на большом бизнесе, на деньгах?

Я вышел из «Геро» с тяжелым сердцем. Я не знал уже, верить Жаровой или нет. Нет, я не допускал того, что моя Лена – убийца. Но вполне мог представить Львова в роли обманутого мужа, пытавшегося проследить за своей женой. Вот только Жарова напрасно так уверена в том, что обманутый муж, следящий за своей женой, непременно испытывает к ней какие-то чувства, в смысле – любовь. Он может следить, испытывая куда более сильные и опасные чувства – желание найти и наказать изменщицу, заставить ее заплатить за свое унижение, раненое самолюбие. Вот и Львов мог искать Лену, желая увидеть измену собственными глазами, увидеть ее в постели с любовником, то есть со мной. Возможно, и Лена знала об этом и понимала, что ей грозит реальная опасность, а потому… убила его?

Я позвонил Ефиму Борисовичу – его телефон был выключен.

Костров

Уж не знаю почему, но оказавшись в теплой и солнечной Варне, далеко от дома, я впервые, быть может, испытал приятное чувство свободы, словно прежде оно и не было мне знакомо. Это всегда так, когда человек свободен, он не осознает это, считая это своим естественным нормальным состоянием. Женатому же человеку подобные командировки напоминают о том, что между его несвободной жизнью и свободой проходит граница, которую он благополучно миновал, даже и не ощутив особой разницы во время ее прохождения. И хотя я был счастлив в браке и любил свою жену, тем не менее, открывая ключом дверь своего номера в гостинице «Черное море» неподалеку от морского парка, я ощутил какой-то странный трепет. Я никогда особо не интересовался женщинами, больше того, я даже их побаивался и мог позволить себе романтическое приключение, приняв лишь изрядную дозу алкоголя. Тогда почему же, войдя в номер и увидев широкую кровать, застеленную бежевым покрывалом, мне в голову полезли не свойственные мне мысли, сам не понимаю. Возможно, я слишком много думал о причинах, по которым моя подопечная Елена Львова, женщина состоятельная, которая могла себе позволить отдыхать на самых дорогих курортах, выбрала для своего ежегодного отдыха именно скромную Варну, и именно отель «Черное море». Моя фантазия отказывалась работать в ином направлении, кроме любовного. И причиной этому была сама личность моей подзащитной. Это ведь она два года встречалась с Игорем в гостинице «Геро», наставляя рога своему супругу. Не чай же они пили в номере этой тихой гостиницы, словно созданной для таких вот свиданий. Вот все указывало на то, что Елена Львова была женщиной страстной, влюбчивой, дерзкой, быть может, хитрой и, без всякого сомнения, умной. Создавая видимость счастливого брака с Львовым, она, тем не менее, жила своей обособленной от мужа жизнью, не отказывая себе ни в чем, особенно в плотских удовольствиях. Так что же мешало ей, в таком случае, иметь любовника (или любовников) в Варне?

В моей практике было два случая, когда меня просили проследить за женой, и оба раза любовниками жен моих клиентов оказывались молодые турки, работающие в отелях Сиде и Титренгеля, близ Анталии. Обе женщины летали к ним чуть ли не каждую неделю и тратили на любовников большие деньги! Определить их местонахождение было совсем не трудно – женщины, подхватив вирус любви ли, страсти, расплачивались за разные услуги или товары своими кредитными картами. Это были бутики Анталии, где покупалась дорогая одежда любовнику, или рестораны курортов, где обитали эти альфонсы.

Думаю, именно эти случаи, которыми мне приходилось заниматься, и натолкнули меня на мысль о существовании любовника и у Елены Львовой.

Елена в разговоре со мной сообщила о своих болгарских подругах – Теодоре и Мирем. И если это действительно женщины, а не Теодор и Миро, к примеру, то уж они-то точно помогут мне разобраться в болгарских пристрастиях и интересах Лены в Варне.

Устроившись в своем номере, я первым делом набрал номер Теодоры. И почти сразу же услышал приятный женский голос, говорящий по-болгарски, естественно.

– Теодора? – решил уточнить я.

Да, это была Теодора, женщина, и я, прежде чем действовать, справился у нее, понимает ли она русский язык. Она понимала! Я сказал ей, что от Елены Львовой.

– О, Элена! Нашата Элена! – Мне показалось, что она сильно растрогана. – Да-да!