Одноглазый дом

Холодное молчание в ответ и жест водителю, чтобы он открыл дверь автомобиля, стоило воспринять как отказ. Это вывело Дарта из себя.

– Я прошу не невесту Рина, а его архивариуса!

Прежде чем скрыться в салоне авто, Рэйлин оставила за собой последнее слово:

– Захочешь поговорить с архивариусом, приходи в контору. А сейчас я Рэйлинноэла Вирджиния Хоттон. Всего хорошего, Дарт!

Она нарочно озвучила их имена, чтобы подчеркнуть разницу в статусе: четыре жалкие буквы не имели права указывать тому, чье имя едва поддавалось запоминанию. Наконец-таки Рэйлин показала свое настоящее лицо: строгая, гордая, самовлюбленная, она не имела ничего общего с образом той скромной прелестницы, что парила под потолком архива и улыбалась гостям на семейном празднике.

В душе Флори вспыхнул такой гнев, что она метнулась к автомобилю и выпалила:

– Передайте своему жениху, что при осмотре Паучьего дома он пропустил труп. Будет лучше, если Рин самолично исправит оплошность.

Рэйлин промолчала, но по тому, как изменилось ее лицо, Флори поняла: послание дойдет до адресата. Важнее здоровья домографа могла быть только его репутация.

Дарт чуял надвигающуюся беду, и предчувствие его не обмануло. Едва они вошли в дом, их тут же встретили Офелия и Бильяна, обе обеспокоенные и жаждущие поделиться новостью. Лютены созвали срочный совет в Ползущем доме, потому что схватили подозреваемого. Дарт мрачно взглянул на Деса, который устроил поджог, втянув в дело Франко, а потом столь беспечно обошелся с важными сведениями. Бросаться обвинениями было поздно; теперь следовало разбираться с последствиями необдуманных поступков.

– Рин должен узнать! – воскликнула Бильяна и тихо добавила: – Они же нарушают Протокол…

Известие о том, что домограф в лечебнице, привело лютину в замешательство. Только он мог приструнить упрямца Франко и призвать к порядку тех, кто пошел у него на поводу.

– Нужно погасить искру, пока не разгорелось пламя, иначе мы сгорим вместе с безлюдями. – Голос Бильяны дрожал от тревоги, однако когда она посмотрела на Дарта, ее лицо приобрело строгое и решительное выражение. – Не знаю, как ты это сделаешь, но ты должен.

В глазах лютины Дарт выглядел героем, способным решить любую проблему, однако после ее ухода вид у него был совершенно потерянным и разбитым. Он сидел на полу, схватившись за голову, и сокрушался от бессилия.

Напряженная пауза затянулась. Офелия задумчиво крутила локон у виска, Дарт застыл в позе озадаченного мыслителя, а Дес мерил холл шагами, действуя всем на нервы.

– Кажется, кто-то из лютенов раньше нас узнал, что Рин в лечебнице. Они воспользовались моментом, когда нет ни его, ни меня, чтобы провести тайный совет без Протокола… – Дарт шумно выдохнул и потер глаза костяшками пальцев.

– Зато у вас есть козырь в рукаве! – сказал Дес так жизнерадостно, будто речь шла о каком-то реальном выигрыше в карточной партии. При этом он не сводил глаз с Флорианы и хитро улыбался. – У тебя, Фло, остался жетон домографной конторы. В суде Рин представил тебя своей помощницей. По документам и со слов домографа ты имеешь полное право исполнять его обязанности. Явись на собрание и разгони их поганой метлой!

Идея поставить лютенов на место пришлась им по душе. Они спешили и потому отправились в Ползущий дом через тоннели. Уходя, Дарт попросил Деса побыть в безлюде до их возвращения.

– Дай отгадаю: чтобы приглядеть за Офелией? – прищурился тот и, когда его слова подтвердили, бросил вслед: – Может, уже начнешь выплачивать мне жалованье няньки?

Ползущий дом служил жилищем для пастуха, но в одно холодное лето мор прошелся по городу и уничтожил поголовье скота. Обнищав и отчаявшись, пастух повесился в своем доме, который спустя годы превратился в безлюдя. Его построили неправильно: на склоне, без вколоченных в землю свай и всяких подпорок, отчего дом медленно сползал вниз и был назван Ползущим.

Пробираясь в полумраке тоннелей, Флори старалась не думать о том, что ждет в безлюде, иначе бы тряслась от волнения, и Дарт, держащий ее за руку, сразу заметил это. Беспокойство нарастало вместе с тем, как петляющие коридоры уводили их дальше и дальше. Наконец они добрались до тупика – небольшой арочной двери. Вместо ручки к ней был приделан кнокер – металлическая голова быка с массивным кольцом. Дарт приложил ухо к замочной скважине и прислушался. Удостоверившись, что можно действовать, он слегка потянул за кольцо. Тонкая полоска света прорезала мрак тоннеля, и рокот голосов после звенящей тишины показался слишком громким. Флори попыталась заглянуть за спину Дарта, но увидела лишь зеленый бархат. Бильяна стояла у самой двери, расправив фалды своего плаща, – благодаря ее предусмотрительности лютены в комнате не заметили, что дверь приоткрылась.

Обсуждение было в разгаре: негодующие возгласы, гневные выкрики, несмолкаемый галдеж и короткие всхлипы. Подозреваемый не пытался возражать и защищаться, только хлюпал разбитым носом, пока лютены глумились над ним.

– Поддай ему еще, Корн, пусть вспомнит, с чего начинал.