Одноглазый дом

Рассудитель расположился за своей трибуной, нацепил на острый нос овальные очки и, переговорив с помощниками, приветствовал всех остальных. После он обратился к книге, лежащей перед ним, сверился с написанным и лишь тогда продолжил:

– Рассматривается дело Даэртона из Голодного дома. Он обвиняется… – снова взгляд в книгу, прежде чем закончить мысль, – …в убийстве сослуживцев, а именно: Сильвана из Корень-дома и Аро из Паучьего дома.

Аро – вот каково было настоящее имя Паучихи. Слишком короткое для суеверных, оно пророчило короткую и несчастливую жизнь. Обычно детям старались давать длинные и сложные имена, насколько позволял достаток, и хотя Флори считала эту традицию причудой богачей, убитая по имени Аро подтверждала давние предубеждения.

Завершив вступительную речь, рассудитель передал слово сидящему слева от него человеку в синем мундире. Следящий. От одного вида латунных пуговиц в форме ромба у Флори помутнело в глазах. Лицо защипало не от жара, а от фантомной боли. Раньше, глядя на их мундиры, она подумать не могла, что о края металлических пуговиц можно порезаться. Не предполагала она и того, что борцы с преступностью сами способны на преступления. Однажды она познала и то, и другое.

Наверное, вид у нее был напуганный, поскольку Рин успокаивающе похлопал Флори по руке, задержав прикосновение дольше, чем требовалось. Но даже его уверенность не могла избавить от страха и недобрых предчувствий. Как бы она ни пряталась от следящих, обстоятельства загнали ее в ловушку.

Тем временем за трибуной стали появляться первые свидетели. Вначале это был трактирщик, который рассказал, что Сильван пожаловался ему на службу и коллегу, не оказавшего ему должного приема; затем какой-то юноша поведал, что видел Сильвана и подозрительную фигуру, крадущуюся следом. Когда его попросили уточнить внешность преследователя, он, не задумываясь, ткнул пальцем в сторону клетки под потолком. Зал загудел и замолк только после возгласа рассудителя.

Наконец к трибуне вышел Дес. По настоянию Рина он приехал сюда отдельно и затерялся в толпе слушателей, чтобы не выдавать их знакомства.

Десмонд держался уверенно и почти расслабленно, в своей обычной манере: говорил с легкой улыбкой, активно жестикулировал и разбавлял реплики едва уловимым сарказмом – ровно в той мере, какую могло вытерпеть судебное слушание. Он ходил по краю, но в последний момент спасался. Наблюдая за ним, Флори на время забыла, где находится. Это напомнило театр одного актера, где внимание зрителей приковано к главному действующему лицу. Весь зал замер, и даже рассудитель прищурился из-под очков, чтобы внимательнее разглядеть Деса, когда он рассказывал о Сильване, который нагрянул по какому-то важному делу.

– И прошу заметить, – тут Дес поднял указательный палец вверх, – он доверился Дарту, а не кому-нибудь другому.

– Возможно, Сильван хотел разоблачить подсудимого, – возразил следящий. – За что и получил побои. Трактирщик упоминал, что Сильван пришел с разбитым носом.

Десмонд не растерялся:

– Мне поручили приглядеть за безлюдем, что я и сделал, когда в дом ворвались. Это была вынужденная мера, безо всякого злого умысла. – Для убедительности слов он положил руку на сердце, словно произнес клятву.

– Значит, это вы устроили драку с убитым?

– Вообще-то кулаками он размахивал, как живой.

– Не паясничайте в суде! – рявкнул следящий и, когда Дес послушно затих, добавил: – Объясните, почему Даэртон оставил своего безлюдя на вас?

– У него были срочные дела.

– И какие срочные дела заставили лютена бросить службу?

– Я не допрашивал, куда он идет, – сказал Дес и с улыбкой добавил: – У нас ведь разрешены свободные передвижения по городу. В том числе для лютенов, не так ли?

Следящий злобно блеснул глазами, но на сей раз у него хватило выдержки не вступать в перепалку. Он выбрал другую тактику и попросил пригласить следующего свидетеля, чтобы пролить свет на ситуацию. Им оказался тот самый торговец с моста.

Старик сообщил, что встретил на Серпе двоих, направляющихся к Паучьему дому. Когда у него спросили, узнает ли он кого-то в зале, торговец уверенно указал на Дарта, а потом нашел взглядом Флори. Удивительно, как ему удалось так быстро распознать ее в толпе. Либо невероятный дар, либо договоренность с теми, кто задумал оговорить Дарта. Глазастого старика отпустили, и помощник рассудителя громко объявил: «госпожа Гор-р-рдер». Ее фамилия прозвучала как раскат грома, а тело, будто пораженное молнией, оцепенело.

– Ну же, соберитесь, – поторопил ее Рин.

На дрожащих ногах она подошла к трибуне, и следящий без промедления взялся за дело.

– Вы признаете, что два дня назад были на Серпе?

От волнения к горлу подкатила тошнота, и Флори с трудом выдохнула «да».

– И куда вы направлялись?

– В Паучий дом, – проговорила она и запнулась.

У нее оставался последний шанс, чтобы одуматься и не солгать. В тот самый миг сомнения Флори услышала грохот цепей – звук страшный и омерзительный, как сама действительность, где обвиняемого в кандалах сажают в клетку под потолком. Она решительно вскинула подбородок и продолжила: